Ким был чужой. Умарс надеялся, что приедет кто-то свой, родной и близкий, но не вышло. Нет, он старался, он правда старался в этом ему не откажешь, но Лучше бы просто убирался обратно! Лучше бы не пытался стать Умарсу братом! Ким полез разбираться, и рушил, рушил, рушил привычный миропорядок. Раньше Умарса не замечали, и его более чем устраивало такое положение вещей, а из-за Кима заметили. Или вот, например, мама всегда спускалась к завтраку, а вчера, принюхавшись, сказала, что больше не будет: от запаха Кима у нее болит голова. Теперь подносы приносят ей в комнату и уносят почти не тронутые.
И при всем при этом Умарс понимал Ким хороший. И его неприязнь к брату заставляла чувствовать себя еще более жалким, чем обычно.
Потому что хороший человек, какой-то другой, не Умарс, смог бы подавить в себе эту гадкую зависть. Зависть к человеку, который взрослее, сильнее, веселее И может дать Данге по морде.
Рак, продолжала Мрыкла, повышенный риск развития туберкуле
Не за столом, мягко осадил ее Ким, но Умарс видел блеснувшие в свете ламп клыки, такие вещи за столом не обсуждают.
Но Ким, ты же гробишь не только свое здоровье. Пассивное курение
Умарс, перебил Ким, мне кажется, доктор сказал, что повязку можно было снять еще вчера?
Я протянул тот, к ней как-то привык. Забыл. Извини.
Да ничего, а вот твоя сестра могла бы и проследить, Ким отложил вилку, раз уж она так увлечена медициной
Ну вот. Опять его используют как средство давления. Мама вспоминает про Умарса, когда надо попросить у папы денег; Мрыкла когда надо похвастаться своим добросердечием перед подружками; папа почти никогда
А теперь Ким.
Или Яйла продолжил тот.
А Киму просто необходимо кого-то защищать. Носиться, как курица с яйцом. Умарс для Кима единственный повод оставаться здесь, а не в Тьене. Но ему не нужно такое самопожертвование как же объяснить?
Он справится сам. Он слабый и жалкий, но он как-нибудь выживет
и без посторонней помощи.
Умарс снял повязку, рванув узел когтями. Под ней расплывался громадный фингал: вряд ли что-то успело измениться со вчерашнего вечера, когда он видел его в зеркале.
Веко и бровь ему зашивали. Было не очень больно, потому что под наркозом, но обидно обещали, что останется шрам. Как клеймо.
Навечно.
Мрыкла изменилась в лице и отодвинула тарелку.
Боги, Умарс, кто тебя так?
Она не видела его без повязки. Поздно вернулась в тот день из клуба. Суматоха к тому времени уже немного улеглась, а Умарса подлатали.
Упал. Сухо ответил он.
Ким недоверчиво покачал головой, встал из-за стола.
Просто врежь ему. Посоветовал он, Так будет проще для всех.
Мне врезать камню, о который я споткнулся? Все так же спокойно спросил Умарс.
Ужас какой Мрыкла прижала ладони к щекам, на миг позабыв о привычной манерности, Боги Я и не думала, что все так плохо Это Медведь какой-то? Буур рода Нут, наверное, он вроде на класс старше? Я отыграюсь на его сестре, обещаю.
Такая решительность даже немножко грела, нечасто Мрыкла предлагала устроить вендетту не ради себя, а ради младшего брата, так что Умарс ответил не без сожаления:
Нет, Буур здесь не при чем. Все нормально.
И почему Мрыкла так реагирует? Уже зажило же почти.
Ким насмешливо фыркнул, встал из-за стола.
Когда он проходил мимо Умарса, он хотел потрепать его по голове.
Но тот уклонился.
На самом деле Буур был косвенно виновен. В «банде» Данги он состоял вторым помощником. Может, рассказать? Тогда и он позора не оберется Медведь, да под Жабой ходит, а Данга еще и младше его на год.
Нет, решил Умарс, это слишком мелкая и жалкая месть, он не Хвост, чтобы такое проворачивать. Когда-нибудь это всплывет и без его участия.
Первым помощником вообще была девчонка рыжая нахальная Белка с щербинкой между зубов. Умарс в жизни не видел девчонки, которая улыбалась бы противнее. Ну, может, Мрыкла очередному парню, но это другое.
Она-то ему и врезала. Ногой.
Вспоминалось плохо: вот он вышел из школы, вот его окружили; стрясли деньги. Обычно деньги отбирали с утра, но Умарс как-то удачно в тот раз проскользнул еще радовался своему везению, наивняк. Хорошо хоть давно догадался перепрятывать большую часть денег во внутренний карман рюкзака, а в кошельке оставлять сумму на пачку молока и печенье. Конечно, Яйла, заботливая мамочка, давала куда больше, и Умарсу потом хватало на обед.
Но Данга не проверял. Ему было важнее сам факт того, что он и его банда отобрали деньги, то, что ему деньги отдают, и отдают безропотно, а не сумма. У Данги тоже была заботливая мамочка, в конце концов.
А потом, хотя Умарс и не делал ничего, и не сопротивлялся просто отдал и все Белка раз! Ногой и в глаз.
В подкованном тяжелом ботинке.
Говорила же, умею, сказала она, А ты «не можешь, не можешь, девчонки не могут». Гони мое, я выиграла! Видишь? Не слабо!
Угу, согласно буркнул тот самый Буур, который еще три года назад был у Умарса на дне Рождения в коротеньком списке гостей месте этак на втором.
Сейчас Умарс даже не смог бы составить списка. Не было подходящих имен.
Умарс не видел, как подошел Данга: оба глаза слезились, и он зажимал руками поврежденную бровь, не до оглядывания по сторонам. В горле стоял ком, но Умарс старался не реветь. Так гадко ему еще не было.