Помню, как отец ходил к одному знакомому, просил за меня, да только тот, как узнал, что я девица, сказал, негоже мол девку в науку отдавать, ей детей рожать да глядеть за ними надобно. Но мне повезло тогда раздобыть книги да ещё и без отъезда из дому.
Бер уже заканчивал, кивнул мне, и я стала накрывать на стол, доставая праздничную скатёрку из резного сундука, пока мама заметала оставшийся сор, Вятко убирал инструменты, а Бренко оттаскивал в сени доски.
Я накрыла на стол, бросая взгляды на сундук, одиноко стоящий под полатями. Мой сундук. Накрыв стол, меня-таки одолело любопытство.
Внутри оказалось моё приданое. Я недоуменно поглядела на отца. Се как понимать?
Ведь приданое отдаётся в новый супружеский дом, после свадьбы.
- Боров сказал, что заберёте попозже. А потом от тебя ни слуху, ни духу. Я как-то ездил проведать, да только дом стоял пустым, а сват сказал, что вы уехали не знамо куда.
Я сглотнула. Се что же получается? Боров знал, что умрёт так рано? Или было что другое?
Встав на колени, я принялась перебирать бельё. Дошла до мужской одёжки. Повела пальцами по чистой ткани и выпуклой вышивке.
Сердце застучало в ушах от нахлынувшего волнения. Дрожащими руками я развернула сорочку. Знаю, накосячила с размером тогда, когда выкройки делала. Уж не помню, в чём именно. Встала, встряхивая одёжку. Сглотнула подступившие слёзы.
- Цветочек? - раздался позади голос мужа. Перед очами всё поплыло, но заботливые руки успели меня подхватить.
Бер усадил меня на лавку, а я продолжила всхлипывать.
- Батюшка, ты знал?
- Да, Боров приезжал накануне свадьбы за всеми нами. Он видел, потому брать и не стал. Сказал, купит всё, пусть лежит до тяжких времён.
- Можно? - спросил муж, сидящий рядом и поддерживающий меня за плечи. Я кивнула и отдала ему. - Удержишься?
На мой кивок Бер встал, снял с себя сорочку и взял у меня из рук другую. Она пришлась ему как раз впору. Сидела, как влитая. А я прерывисто вздохнула, глядя на него.
- Но почему ты отдал меня за Борова? - я резко обернулась к отцу, только ему я могу высказать своё негодование. Никому б другому не осмелилась перечить.
- Он ведь был хорошим парнем. Я познакомился с ним прежде, чем отдавать тебя.
А у меня просто не хватало слов. Да, я, возможно, была с ним счастлива - ведь не помню того. Но было что-то ещё, чего я не помнила, от чего такая обида на отца у меня. Да и как родители могли назвать своё дитя Боровом -- кладеным хряком, ведь имя определяет судьбу.
- Тише, тише, милая! - успокаивал меня муж. - Не надо, - он нежно сжал мои плечи, наклоняясь и шепча в самое ухо: - Ты ведь сама говорила, что мы бы не встретились при других обстоятельствах... Значит, так Среча* переиграла наше знакомство после того, как я женился на другой.
- Но Боров чем виноват? - не унималась я.
- Не он, а люди, убившие его. Давай покушаем, а то мне завтра вставать ранёхонько. Дел невпроворот.
Я поглядела на сидящих за столом братьев и матушку, вытерла
слёзы и кивнула мужу.
- Простите, я не нарочно.
- Что ты, малышка, мы тебе всегда рады, - сказала мама. - И где, как не здесь можно тебе выплакать свои слёзы.
Мама знает? Но откуда? Я ведь сказала только отцу. Хотя она ведь видела Бера и Борова. Это ведь два разных человека, не думаю, что они на одно лицо, даже ежели и похожи. Муж наложил мне в миску еды, и я принялась жевать, поглядывая на своих братьев, родителей. Свидимся ли мы ещё когда? Они ведь не молодые уже. Кто-то и до восьмидесяти доживает, а кто-то и в младенчестве гибнет, как те, ни в чём не повинные дитятки, которых джунгары убили. Джунгары ли? А может то наши, русы? Тогда нет им прощения!
Уложили нас в моей светёлке, так и пустующей всё то время, правда, было чистенько и прибрано. Вернули сундук на место да ещё один поставили, накрыв овчиною да простынями. На них мы и легли спать.
- Бер, ну ладно, у тебя хорошее имя, но как отец твой мог назвать Борова его именем? - спрашивала шёпотом мужа, когда мы лежали рядышком.
- А он хиленьким родился, тож они хотели обмануть судьбу, дав ему имя здоровяка. Боров - ведь не только хряк, но и здоровенный мужичина. Но брат болел в детстве сильно и был вовсе не огромным. Потом со временем вытянулся и вырос, но уже не с меня ростом да силою был.
- Батюшка поищет тебе учителя. У нас тут раньше в граде училище было, пока книжное хранилище не сгорело. Может кто остался ещё в живых.
- Я люблю тебя, Цветочек, спи, милая.
Да поспать ежели и удалось, то совсем чуточку. Ещё задолго до рассвета меня пронзила головная боль.
Глава 13
Я вздрогнула, а муж тут же встал.
- Цветочек, ты как? Малыш?
А я сжалась в комок, держась за голову.
- Вновь шёпот? - я молчала, не в силах произнести ни слова. Муж притянул к себе, гладя меня по волосам. Боль помаленьку отступила.
"Иди!" - а я уж и отвыкла от этого жуткого пронизывающего до костей шёпота, похожего на шелест листьев.
И я пошла, как была босиком, голяка. Муж едва успел сцапать меня в охапку, натянуть на меня рубашку, охабень да сапоги.