я повернуть не смогла.
Он присел рядом, попытался поднять.
- Да что ж вы все сговорились, что ли? - а потом крикнул: - Голуба, ходь сюды!
Пока большуха шла, он меня уложил на лавку, стал мять руки, от чего боль усилилась.
Прибежала первая жёнка, он отдал наказ* растирать мне руки, сам взялся за ноги.
- Что, хворая она? - столько недовольства звучало в её голосе.
- Ага, как и ты. Мороку много в голове. Сказать прямо не можете, что боязно в непогоду одною остаться. Она вчера тряслась от страха, когда её на улице встретил. Чего боишься? - он глянул на меня. - Грозы, молнии? - я помотала головою. Только бы не сказал, что нашёл меня за оградою. - Грома? - кивнула. - Так вместо того, чтоб попросить побыть с нею или проводить до светлицы, она к тебе отправила.
Голуба несколько успокоилась, лицо подобрело и даже слегка приняло виноватое выражение.
- Се я повинна... - начала она.
- Так, - перебил муж. - Всё, хорош мучить и себя, и меня. Я запрещаю думать, что свет вам не мил, как бы всё было, ежели да кабы.
Мне надоело слушать их речи, словно меня тут и не было.
Я встала с поддержкой, мне давали ходить, через боль, дабы разогнать кровушку по телу.
- Дождя не было, и, судя по небу, в ближайшие дни не будет, - сказал Бер, собираясь уходить. - Голуба, ты на хозяйстве. Пойду, погляжу урон. Коли срочного чего нет, мы забираем детей и идём сеять озимые.
Большуха кивнула и пошла собирать завтрак, а я стала приводить себя в порядок.
Вышла по двор, оглядела огород. Кое-где пообрывало листья с кустов, но оставленные на семена огурцы были целы. Ботва репы лежала вся на земле. Тыкву оторвало и, видно, катило по участку. Несколько штук раскололось о сарай.
Я успела вчера все грядки дополоть и вовремя урожай собрать с малышами. После ночного урагана что вообще осталось на деревьях? Кабы кровлю чинить не довелось.
Вчера огурцы все перемыли, сегодня надо бы засолить.
Пришёл Бер, рассказывая о том, как обошёл участок, по селу прогулялся да на поле с яровыми сходил. Всё не так плачевно, как казалось на первый взгляд. Гроза была, да наше село обошла стороною, молния ударила в сухое дерево далеко от хлебов да пожара не было. Ветер потрепал деревья, кустарники же почти не тронул. У кого-то сломал недобротный забор, как Бер выразился.
Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Я вышла с детьми во двор, а муж задержался в доме с Голубой. Спустя пару минут он появился на крыльце и пошёл со старшеньким запрягать лошадь в телегу.
Ехали мы довольно быстро, потому что много времени провозились со мною.
Бер рассказал детям о вреде молнии, про то, что гром опасен лишь вставшей на дыбы от резкого звука лошадью, когда ты верхом на ней мчишься. Понятно, ради кого он старается. Я знаю, а со страхом ничего поделать не могу. Бер глянул на меня, а я пожала плечами. Он кивнул. Неужто понял?
Остальную дорогу я развлекала детей сказками, а ещё мы считали с ними деревья. Некоторые из них были вывернуты с корнями, кое-какие с поломанными ветвями, встречались и нетронутые, были и целиком облетевшие.
Хоть и сейчас и утро, но солнышко уже припекало. Вот бы маленький прохладный ветерок обдул нас. Но природа осталась глуха к моим невысказанным желаниям.
Незаметно добрались до дальнего поля. Поклонилися, здравия Земле-матушке пожелали, попросили, чтобы прижилася рожь да убереглася от ненастия.
Сеяли мы, выстроившись рядком. Поле было большое в несколько десятин*. Раскидывали рожь из решета, висящего через плечо. И даже у младшеньких были маленькие сеялки. Они так старательно набирали горсточки семян и размашистым движением ударяли зёрна о решето, повторяя за нами, дабы разлетались семена в разные стороны. На се было умильно глядеть, жаль, что некогда.
Я затягивала песню, а дети мне вторили. Бер же о чём-то думал, иногда морща лоб, отмечала я краем глаза, переступая через комья рыхлой земли.
Мы сошлись ненадолго, наполняя опустевшее решето, и я быстро, волнуясь, как бы не перебил кто, заговорила об укреплениях. Муж кивнул и вновь погрузился в думы. Хух, сказала ему, можно выдохнуть спокойно.
Голуба приносила поесть, забрала Врана с собою, всё же маленький ещё и ему днём сон требуется, хоть он и старался казаться большим, да видно было, как притомился.
Бер был сегодня тих, не было его привычного общения с детками и шуточек со мною.
- Все к празднику готовятся, завтра завершение сенокоса будем отмечать, - сказала Голуба, чтобы разрядить обстановку.
- А от меня что требуется? - спрашиваю.
- Готовить пироги
будешь, жаркое, - дала мне задание большуха.
- А кто же устранять последствия непогоды будет? - удивилась я. Ведь се важнее праздника.
- Да не сильно-то потрепало. Завтра с утра поправят, что сегодня не поспеют. Се ж мы живём вшестером, без родителей, - возразила на мою речь большуха.
- Снежик, завтра с утра с Веснянкой за ягодами в лес сходите, - сказал Бер, вынырнув к нам на мгновение из своих дум.
После обеда попрощались с большухою и сонным младшеньким, да принялись вновь за работу.