Он еще шептал, а у меня в голове уже не осталось ни единой мысли. Я не помнила, почему должна была избегать полковника, почему раньше не целовала его и обходила стороной. Весь мир погрузился в розовую сладкую дымку.
Я пропала. Как мы оказались в моих апартаментах? Как дошли до кровати? Лишились одежды? Не помню. Только жар его рук, вкус кожи, невыносимое наслаждение, которое поглотило меня целиком.
****
День разделился на до и после. Ранняя побудка, нежные сонные ласки в рассветном сумраке. Потом пустота в доме и мой одинокий завтрак. Работа, пациенты, неиссякаемый ручеек больных, опыты, синтез, реакции. Обед в разных концах столовой, встречаясь украдкой взглядами через заполненную людьми комнату. Иногда, в течение дня, его короткие визиты в медцентр. Сорвать тайком поцелуй в уголке, шепнуть, как же он ждет ночи, принести в кармане смятый полевой цветочек или горсть ягод. А потом ужин в комнате
и ночь, долгая, жаркая, упоительная и сладостная. Горячий шёпот, бесстыдные ласки, жалобные просьбы, мольбы и крики.
Подозревала ли я когданибудь, что найду его, своего единственного мужчину здесь, в жарком Техасе? В сотнях километрах от родного Чарлстона? Военного, летчика ВВС? Грозного и сурового полковника? Двухметрового солдафона, с гранитной мускулатурой и командирским голосом? Думала ли я, что вся моя жизнь была долгой тернистой дорогой, ведущей сюда?
Конечно, нет. Но такого полного счастья, гармонии, единения душ и тел я не испытывала никогда в своей жизни.
****
Я стерилизовала инструменты в собственном автоклаве, когда в медцентр на прием пришла девушка. Гдето я ее видела. Но где? Кроме как в столовой, я нигде не бывала. Игнорировала местные собрания, танцы и просмотр старых фильмов. Раньше вечерами сидела над реактивами, а сейчас они полны Питером.
Добрый день, вежливо поздоровалась она и присела на кушетку.
Здравствуете, улыбнулась я, на что жалуетесь?
Меня зовут Анна, с выжиданием уставилась она на меня, я непонимающе продолжала молчать. Через некоторое время сообразила, эта та девушка, которая обнимала Питера более двух месяцев назад возле столовой. Ее взгляд тут же изменился.
Думаю, вы меня узнали, утвердительно произнесла Анна, внимательно смотря мне в лицо.
Да, не стала отрицать я, и добавила прохладно, что вас беспокоит, Анна?
Я пришла к вам провериться. Я беременна. И ребенку более двух месяцев, девушка победно выпрямилась, думаю, вы догадались, чей это ребенок
Мое сердце провалилось вниз. Анна продолжала.
Вы как врач, должны наблюдать меня во время беременности, самодовольство из нее так и лезло, а то вдруг ребенок полковника пострадает
Я не гинеколог, резко бросила и отвернулась, вы крепкая здоровая девушка, обойдетесь.
Как мне стало стыдно, не передать словами. Я врач, только что отказалась от помощи пациенту. Изза своей дикой ревности. Она просто сжигала меня изнутри. Пожирала внутренности, скручивала узлом. У меня потемнело в глазах, и я смогла только вымолвить:
Уходите прочь. Чтобы я вас не видела больше. Пусть вами Зак занимается.
А сама ушла в кладовку и закрыла за собой дверь. Несколько часов я просидела, смотря в одну точку. Умом я понимала, что ребенок, это не конец света. Питер с девушкой расстался до того, как мы стали жить вместе. Я должна радоваться, что жизнь в поселке возрождается. И этот младенец начало нового мира Но сердце не слушалось доводов разума. Оно болело так сильно, что казалось, разорвется на части.
Тори, где ты? я резко вздрогнула голоса Питера. Через несколько секунд он открыл дверь в кладовую, что ты здесь делаешь?
Думаю, тихо ответила я.
Тори, Питер присел рядом и обнял меня за плечи, не знаю, что на тебя нашло, но почему ты выгнала Анну из медцентра? Она жаловалась, что ты отказалась ее смотреть.
Я вскочила и отбросила руку с плеча. Бешенная черная ревность жалила хуже разъяренной кобры. А еще больше то, что (мне показалось), что Питер выглядел счастливым и довольным. Как же! У него будет ребенок!
Я не буду лечить твою любовницу, отрезала резко, пусть Зак ее наблюдает.
Она мне не любовница, медленно произнес Питер. В голосе послышались металлические нотки.
Ну, бывшую любовницу, поправилась тут же.
Почему? льдинки в интонациях становились острее и болезненнее, разве ты не врач? Разве ты не обещала лечить? Разве здесь, на базе, это не твоя обязанность?
Если ты будешь заставлять меня, я лучше покину ваш добродушный мирок и пойду дальше странствовать, бросила я, не подумав, разозлившись до такой степени, что почти ничего не соображала. В голове стоял туман. Обида, огромная как воздушный шар, заполнила весь белый свет, не давая логически думать.
Что за бред ты говоришь?! Питер вскочил и навис надо мной горой, я никуда тебя не отпущу. Ты останешься здесь, со мной!
Вдвоем нам здесь не ужиться! Выбирай! воскликнула я громко, или я или она!
"Что я несу?" мелькнула болезненная мысль. Но глаза уже заволокло мутной пеленой, в ушах стоял грохот пульса. Все тело полыхало от злости. Еще немного, и потекут слезы.
Дура! глаза Питера метали молнии. Впервые я видела его таким разозленным. Впервые мы ссорились. И гдето в глубине души я была с ним согласна, но меня уже понесло.