В лагере, несмотря на то, что стояла глубокая ночь, спать нам не дали, а сразу же с марша погнали на медкомиссию. Она была не такой тщательной как в военкомате, проверяли только нервы и зрение. Причём, процесс был максимально оптимизирован, чтобы успеть за короткое время пропустить 1200 человек, прибывших нашим эшелоном.
Верхняя часть таблицы для проверки зрения была попросту заклеена и оставлены строки от стопроцентного зрения и выше.
- Читай! - бросил мне майор в белом халате, не поднимая головы от моих бумаг.
- Не вижу! - так же коротко ответил я.
Врач сделал отметку в бумагах:
- Механиком-водителем тебе не быть. Свободен! Следующий!
Ха, не очень - то и хотелось!
Только после медкомиссии нам разрешили упасть на койки, на которых не было даже матрасов, не говоря уже о белье. Ну, оно и понятно, кто такую ораву обстирает? Тем более мы тут не задержимся. Упав на голую металлическую сетку кровати прямо в шинеле я на мгновение отрубился и почти тут же услышал команду:
- Встать, нахер!
- Это как? - попытался острить сосед по койке и перевернувшись на живот, стал раком. - Так что ли?
- Остряк-самоучка, бля? - лениво протянул незнакомый сержант, подавший команду. - Скоро из тебя юмор выбьют. Бегом в туалет и на построение!
"Как построение?! Мы же только легли!", удивился я продирая глаза. И правда, утро... Что за ускорение времени?
После туалета мы попытались перекусить оставшимися продуктами из опостылевшего сухпая. Но не успел я прожевать первую отсыревшую галету, как в комнату заглянул Сергей Сараев.
- Любимов, ты здесь? Пойдем быстрее к дирижёру, он должен с тобой поговорить до построения!
Я сгреб остатки пайка и мы почти бегом направились в соседнее здание. Войдя вслед за Сергеем в комнату, я увидел сидящего на стуле высокого , худощавого капитана в шинеле красивого, голубоватого цвета. Сбоку от него, у стеночки, стояли два парня в таких же, абажуроподобных шинелях, как и у меня, сразу выдававших в них только что призванных салаг. На узком, худом лице капитана очень сильно выделялись пронзительные, серые глаза, которые сразу же обратились на меня.
" Ничего себе, взгляд! - подумал я. - Прямо как у Дзержинского в фильмах о революции."
- Здравствуйте! - привычно поздоровался я, забыв, что в армии так не говорят, за что сразу же получил замечание.
- Что за "здравствуйте"? - строго сказал капитан. - Ты в армии, привыкай обращаться как положено.
" А как положено? Я ещё неграмотный!" - хотел схохмить я, но вовремя вспомнил, что капитан Чихрадзе, а это был именно он, шуток не понимал и не позволял. Поэтому я слегка вытянулся и ответил как пологалось
- Виноват! Здравия желаю!
Лёгкое удивление промелькнуло на лице дирижёра, он чуть слышно хмыкнул себе под нос и перешёл к делу.
- Начнём с тебя. Твоя фамилия Любимов, флейтист?
- Так точно, товарищ капитан.
- Где учился?
Я глянул на Сергея, он не рассказывал обо мне, что ли?
- Закончил музыкальную школу и в этом году поступил в музучилище.
- Инструментом владеешь насколько хорошо?
- Думаю, довольно неплохо...- протянул я, не
решив ещё для себя, какой уровень показывать для начала.
- С листа играешь?
- Конечно! - сказал я, но тут же притормозил. - Только не очень трудные произведения.
Набивать себе цену мне не было никакой необходимости. Я знал, что Чихрадзе меня возьмёт в любом случае, потому что в прошлый раз он взял меня почти совсем не умеющего играть.
- А ну-ка, пропой мне это! - Чихрадзе развернул передо мной лист с нотами. - Мелодию мне не нужно, только длительность нот.
- Мы в музыкалке сольфеджио изучали, могу спеть и мелодию. - пожал я плечами.
- Не обязательно! - отмахнулся капитан.
Я бодро пропел ему несложную песенку, дирижируя себе рукой. Всё, как в прошлый раз.
- С какими ещё инструментами знаком, кроме флейты?
- Гитара, фортепиано и ударник. - на секунду я запнулся, но потом решил не скромничать. - Ну и пою, тоже.
- Не слишком ли много талантов? - недоверчиво хмыкнул Чихрадзе. По его лицу невозможно было понять что он на самом деле думает.
" Подумаешь, я ещё и крестиком вышивать могу!" - вспомнил я мультфильм, который здесь ещё не вышел и с трудом удержал улыбку. Зная крутой нрав Чихрадзе не знаю, чем бы эта шутка закончилась.
Капитан, удовлетворившись результатом короткого теста со мной, повернулся к другому, стоявшему здесь же новобранцу. У меня не было возможности даже взглянуть на него ранее, но я знал, что это Жека Мордасов, почти мой земляк, с Кубани.
- Так, ты у нас трубач? - теперь дирижёр сверлил взглядом Евгения. - Закончил что-то?
- Культпросвет училище.
Чихрадзе слегка поджал губы. " Ученье свет, а не ученье - культпросвет!" - вспомнил я шутку, ходившую среди музыкантов. И в ней была большая часть правды - из культпросвета ничего путного никогда не выходило. И Жека в дальнейшем это подтвердит: послушав только раз его игру на трубе, дирижёр строго-настрого запретит ему даже подходить к этому инструменту. И Евгений выполнил этот приказ - с трубой я его никогда больше не видел. Вместо трубы Чихрадзе вручил ему валторну, которую мой друг прекрасно освоил и трубил на ней, как какой -нибудь загонщик оленей в Средние века.