Просто захотел коктейль. Я, конечно, не Кибальчиш, но, всяко-разно, и не Плохиш. Вместе будем.
Вяткин хватает шоколадку (почему он/его семья? хранят сладкое в холодильнике?) и лезет уже в морозильную камеру за мороженым.
Сделал вид, что не понял её шутки. Или не захотел трогать «что-то чувствительное». Возможно, остаточная агрессия от позавчерашней попытки (незапланированной! И не по службе) узнать что-то о его личной жизни.
До сих пор хранит молчание по двум вопросам:
О персоналиях личной жизни «тогда» где сейчас (уже родилась, сколько ей лет?) его жена и кто её родители?
И о руководстве страны в 21 веке.
Ну, насчёт первого, ладно не желает ничего, то дело, действительно, личное. А насчёт второго есть указание главы Комитета:
Мы должны знать фамилии тех людей, кто был в руководстве страны! Его возражения и мотивы слышал лично, как и другие, общавшиеся со «Свидетелем». Ваша задача довести до него наше желание так, чтобы он считал его своим мы должны знать всё о персоналиях тех, кто рискнул и смог, в тех условиях после распада СССР, идти наперекор воле «запада» в целом и США в частности!
Да, уже понял, что со следующей моей зарплаты пойдём искать в магазине электрический.
Родители привыкли, что вы зарабатываете больше их?
Давно уже воспринимают, как должное ухмыляясь, замечает «Свидетель» тут, можно сказать, мои «детские фокусы» мелкие, а деньги за работу «вундеркинда» настоящие и побольше их собственных зарплат. А деньги очень любят даже при СССР. Что? Скажете, что не согласны? Так что каждую копейку, наконец, считать перестали. У отца с матерью там, в области, зарплаты вообще смешные были.
Вяткин с достоинством принимает её помощь. Силы детских ручек явно не хватает для долгого и скоростного взбивания коктейля в ручном агрегате.
Пока она помогает сделать коктейль, «Свидетель» тем временем надрезает новенький пакет с полусотней «соломок» и комментирует:
Шоколадом снова будут забиваться я привык к трубочкам большего диаметра. Когда выпускали эти, явно думали только про алкогольные коктейли и соки, но не про молочный с шоколадной крошкой
Ей нравится слушать про эти детали будущих времён. Иногда как сегодня, просто быт, иногда настоящие «окна в будущее»:
Он сам говорит, что полностью восстановил «мышечный навык».
«Возможно, практикуюсь даже больше, чем тогда»
«Набитая рука» Вяткина и рисунки, которыми он иллюстрирует повседневную жизнь 21 века, радуют не меньше его слов:
Крайние несколько листов, которые он демонстрировал ей, заполнены рисунками тех, кого он насмешливо называет (с пояснениями насчёт происхождения терминов) «школоло» и «зуммерами».
Их «прикид» тщательно зарисован.
Толстовки, «анимешный стиль», джоггеры, леггинсы, высокие ботинки с толстыми, но лёгкими подошвами, безумие расцветок волос, пирсинг и «тату», мобильные
смартфоны с наушниками проводными и по бесконтактной технологии, почему-то смешно называемой «синий зуб», и многое иное.
Из всего этого сейчас только «кроссы» входят в моду, понимает она про модные кроссовки.
Вяткин, вспоминая своё детство, смеётся над собственным «тогдашним» из первой жизни (и нынешним части советского общества!) пиететом перед «Адидасом».
«ФирмА»
Ей не всё понятно в его воспоминаниях, он ссылается на какие-то шутки из 80х, какие-то понятные только ему поздние «мемы про гопников в трениках», но она лишь погружена в разглядывание рисунков.
2020-е перед её глазами
«Списывал с натуры. Частично с собственных детей»
Каким будет начало 21-го века в это раз? Вяткин, конечно же, не знает сколько она прожила «тогда». Как и не знал о её существовании вообще
Они оба, обсуждая тему, точно сходятся в одном очень многое зависит от того, сохранится ли СССР.
С каждым днём всё больше узнавая о том, что случилось «тогда», она всё же прониклась его сомнениями. Признаки подступающих грозовых времён перемен точно видит он. И в окружающей повседневности ищет она их сама
Она уже не считает нерушимость страны аксиомой. СССР намного более хрупок чем полагает подавляющее большинство внутри и за пределами страны.
Невидимая глазу гниль разъедает его
На одном из стульев около кухонного стола, за которым они наслаждаются молочно-шоколадным коктейлем, лежит, видимо мартовский номер «Техники-Молодёжи», согнутый на странице с чем-то фантастическим.
«Фонтаны рая» Переводное. Артур Кларк.
А-а это тот, который вместе с Кубриком Да, «Космическая Одиссея» их.
Она вглядывается в рисунок на странице журнала. Похоже «орбитальные лифты» вокруг Земли. Точно, фантастика и да, сегодня 12 апреля будут ли люди грезить космосом в будущем или все уйдёт, как выражается Вяткин, в «виртуал», в выдуманные миры, порождённые мощностями электроники персоналок и «гаджетов» и возможностями всемирной информсети?
О-о-о, идея «орбитального лифта»! Читаете по второму разу? Наверное, многое кажется наивным?
Отчасти да, отчасти нет. Хотя успехи с углеродными волокнами и углеродными нанотрубками придали живости дискуссиям об орбитальном лифте, всё это по прежнему далекое будущее. Но я о другом ещё помню забавная, с моей точки зрения, история позже случится с этим Кларком. И этим журналом где-то ближе к середине 80-х, когда начнут печатать продолжение упомянутой вами «Космической Одиссеи». «Антисоветская провокация» случится, как сейчас говорят, а по мне так «троллинг», не стоящий выеденного яйца, который, раз уж переводчики проглядели фамилии диссидентов в качестве героев советского экипажа космолёта, надо было просто проигнорировать без оргвыводов в отношении главного редактора того, кто фактически и сделал «ТМ» таким, каким его все любят