bastardos - ублюдки (здесь и далее - испанский)
maldito sea - черт побери
Мой личный кусочек Луиса - https://ibb.co/98F5C9q
>
8
Проснись! Проснись! Это страшный сон!
Маленькая ручка трогает лицо. Дина вскакивает и хватает ртом душный воздух. Простыни снова промокли насквозь. Уже неделю каждую ночь во сне дом заливает вязкая чернота. Она берет начало на потертых половицах спальни в соседнем доме. Выступает на них темной накипью, собирается в тугие потоки, и, просачиваясь под дверью, подбирается все ближе и ближе. Ночь полна шепота и плеска темных струй.
У постели стоит Эбби.
Все хорошо, милая, иди спать.
Голос почти не дрожит. Дина сбрасывает мокрую майку и, дотянувшись до тумбочки, стаскивает с нее полотенце. Махровая поверхность царапает, как песок, но вставать и менять белье просто нет сил. Морщась, она глотает таблетку, запивает теплой водой из бутылки, сворачивается клубком и проваливается в сон без сновидений.
В тот страшный день, выслушав сбивчивый рассказ девочки, Дина отвезла Эбби на ферму и оставила с Элис, в окружении кружевных подушек, горячего какао и щебета птиц. Джефф отправился к усадьбе Стюартов вместе с Диной. Дом встретил их холодной тишиной. Спальня оказалась заперта изнутри. Слушая треск выламываемой двери, Дина уже знала, что увидит за ней. Крепкое ругательство Джеффа подтвердило догадку. В синем свете комнаты кровь казалась черной.
Господи, зачем?!
Джефф огляделся и, подойдя к окну, раздвинул занавески. Подняв створку, он жадно вдохнул чистый воздух, потом повернулся к Дине.
Ты как, в порядке?
Она стиснула пальцами сумку и заставила себя подойти к безжизненному телу. Джефф наблюдал за ней, нахмурив брови.
Тебе не обязательно это делать. Парень снес себе полголовы из ружья. Все очевидно.
Я должна.
Она приложила пальцы к ямке на бледной шее. Труп уже остывал.
Дина взглянула на часы, висевшие над кроватью и вытащила из сумки авторучку. Порывшись в кармане, нашла выцветший чек и записала время констатации смерти. Джефф набрал номер полицейского отделения и вышел из комнаты, приложив к уху телефон.
Дина посмотрела на залитое кровью лицо.
Зачем ты это сделал, Том?
Вздохнув, она подошла к светлому прямоугольнику окна. На кровати что-то блеснуло. Дина пригляделась внимательнее. Мелкие детальки транзистора лежали сверхъестественно ровной спиралью.
О Боже
Протянув руку к покрывалу, она в последний момент отдернула ее. Оглянувшись на дверь, прислушалась. С крыльца донесся голос Джеффа и шум подъезжающей машины. Времени не оставалось. Дина закусила губы и, сосредоточившись, обратила в сторону кровати раскрытую ладонь. Пестрые детальки дрогнули и
Браун таскалась за Джереми все утро со своими дурацкими косичками и глазами преданной собаки. Вдобавок за какую-то ерунду Гарсиа наказал папаша, на полчаса вынырнувший из пучины биржевых колонок и обнаруживший, что сын во многом не соответствует утвержденному им образцу, после чего разгневанный родитель на неделю забрал у Таккера ключи от машины. И ладно бы Так предупредил заранее, можно было взять материнский Шевроле. Лучше, чем ничего. А теперь Джереми тащился из школы на автобусе, жизнерадостно-желтом, как жестяная пародия на солнце, в числе прочих безлошадных бедолаг и сопливой мелкоты. В числе прочих Прочих Даже само это слово отдавало серостью, киселем расплываясь на языке.
Автобус остановился на Уиллоу-стрит, из желтого брюха вырвалась струйка младшеклассников. Улица расплывалась в пелене падающих с неба капель. Клиника выделялась на фоне мокрого тумана белоснежным рафинадным кубиком. Сайхем подхватил сумку и выскочил под дождь в последний момент перед тем, как двери автобуса закрылись.
Окна белого домика светились мягким светом. Джереми прошел мимо, бросив взгляд в щель голубых занавесок. Там, в прохладной глубине кабинета, была она. Пышный клен ронял мокрые листья на крышу клиники, потемневшая от влаги кора дерева казалась темной, как волосы Дины Эванс. Джереми вспомнил тот день, когда за пеленой заранее известной серой жизни на миг мелькнуло нечто яркое и ускользающее, как сон.
В мае Рокки-Лейк проводил традиционное ежегодное многоборье. Тогда еще шестнадцатилетний, Джереми рассчитывал сменить серебряную медаль стрелка на золотую. Кроме этого, соревнования включали в себя плавание и забег на длинную дистанцию по горным тропам.
В день мероприятия его вполне ожидаемо зачислили во взрослую группу. Это несколько пугало, как перевод из бассейна с дельфинами в пруд, где кишат пираньи. Однако Джереми привлекал шанс стать, наконец, сильным среди сильных.
С рассвета все горные дорожки кишели людьми, организаторы устанавливали метки и флажки, местные репортеры занимали удобные позиции. На маршруте было два сложных участка: длинный спуск между больших каменных глыб и подъем по наклонной скале, на которую для безопасности были набиты пластиковые хваты для рук.
Выбив на цели десять из десяти, Джереми отложил винтовку и спрыгнул на тропу, отмеченную черной краской. Он обошел нескольких соперников и, вырвавшись вперед, замедлил шаг: впереди лежали пять километров пересеченной местности, нужно было беречь силы. Солнце поднялось над острыми пиками, пыль и травяной сок оседали на коже горящими пятнами.