Уже следующей ночью супруги вновь вышли из тел и полетели в Париж. Великий город встретил их яркими неоновыми рекламными вывесками, миллионами самых разных огней, разрывающих густую ночную темноту, и холодным нудным дождем. Нет, дождя они не боялись. Души не чувствуют холод, им не страшен ледяной ветер, который, завывая, исполнял немного жутковатую мелодию, заглушающую плеск волн, разбивавшихся о гранит набережной Сены. Андрей и Аленка медленно полетели вдоль реки в направлении центра, наблюдая отражение отсветов мерцающих огней в каплях разбрызганных волн. И вдруг в затемненном уголке набережной путешественники натолкнулись на целующуюся пару. Как трогательно! В городе влюбленных им все нипочем, ни холод, ни дождь, ни ветер. Даже ночь в Париже это нечто. Сплошная романтика и красота. Пусть целуются мирно, в уединении. Андрей с Аленкой поднялись вверх над рекой. В Париже заблудиться невозможно. Его сердце Эйфелева башня светила путеводной звездой. Аленка когда-то бредила Парижем и, казалось, выучила его наизусть. И вот сейчас, прогуливаясь вдоль ночных улочек мегаполиса, она легко ориентировалась в огнях города и словно
экскурсовод посылала телепатические сигналы Андрею: «Взгляни, это же Бульвар Сен-Жермен. Ах, Монмарт! Вон Нотр-Дам». Они несколько раз облетели вокруг завораживающей Эйфелевой башни. Столько величия они еще никогда не видели. Только коренные жители уже давно привыкли ко всем красотам этого великолепного, почему-то особенно привлекательного для русских душ города.
«Тут рядом Лувр. Как жаль, что нельзя его посетить сейчас», подумала Аленка. «Почему нельзя? уловил ее мысль Андрей. Для нас нет ничего невозможного. Следуй за мной. Смело с разгону проходим через окно, и мы в музее». Они так и сделали. Лувр отдыхал в безлюдном ночном покое и сумрачной тишине. «Ой, мы возле статуя Ники Самофракийской» узнала Аленка. «А где Венера Милосская?» поинтересовался Андрей. Они подлетели к статуе Венеры и Аленка «уселась» на ее голову. «Жаль, души не умеют фотографировать», подумала она. Путешественники двинулись дальше по залам Лувра, но в потемках картины не вызывали того эстетического наслаждения, какое они производят на людей. У обычного человека в теле эмоции проявляются ярче. Но у души, несомненно, много своих преимуществ. Хорош Лувр, необыкновенно хорош Париж и днем, и ночью. Однако в гостях хорошо, а дома лучше. Пора было возвращаться в Поляны, в свои родные тела.
Глава 11
Алена больше не искала встреч с мамой, она просто жила, почти так же, как и до трагедий, постигших ее семью. Она уже привыкла к тому, как складывается ее жизнь, размеренная и тихая, под боком у любимого мужа. Все было почти так же, как и до беременности. Спокойная работа в библиотеке, огород, иногда вечерние прогулки с Андреем по селу. Только сейчас Аленка полюбила телевизионные сериалы, много ела и довольно быстро толстела. Иногда они вместе с мужем совершали увлекательные полеты с выходом из тела. Как-то раз Аленка предложила Андрею слетать в Санта Барбару, притягательный город из знаменитого сериала. И они полетели в далекую и загадочную Америку. Санта-Барбара встретила души путешественников ласковым и нежным морем, сверкающими на солнце терракотовыми кирпичными крышами, просторной набережной, где было довольно много молодежи разных национальностей. С невысоких аккуратных гор спускались к океану уютные улочки, утопающие в убранстве роз и клематисов; покачивались на ветру высоченные величественные пальмы. Приятный, зеленый городок. На высоком холме располагалась францисканская миссия с высоченным деревянным крестом перед входом. Но Аленкино внимание больше привлекали арочные входы домов. Ей было интересно найти коттедж, где кипела жизнь Иден и Круза, посмотреть на дом Локриджия и сверить его с домом, где обитали собственной персоной СиСи то ли с Джиной, то ли с Софией. Андрей сериал не видел. Да и не особо хотел видеть. Ему не нравились длиннющие мелодрамы. Но он полетел в Калифорнию, чтобы доставить удовольствие жене. А она с непонятным ему восторгом рассматривала американские дома и пересказывала придуманные сценаристами истории. Он вынужден был сопровождать ее вместо того, чтобы наслаждаться океаном. Андрея это слегка раздражало, он стал уговаривать жену отлететь к океану на окраину города, подальше от этих крыш и людей. С неохотой Аленка послушалась мужа.
Здесь, на берегу, было тихо, только океан вел свою бесконечную беседу с сушей, вздыхая и накидывая на берег неспешные волны, старающиеся тут же уйти, вновь стать частью безграничной морской глади. Казалось, время остановилось, все здесь было таким же и сто, и тысячу, и миллион лет назад. Так же плескались волны, так же светило солнце, а песок жадно поглощал тепло, разогревая затем воздух своим испарением. Какой искрящийся, чистенький был здесь песок! Каждая сверкающая на солнце песчинка неповторима. Возможно, когда-то, на заре рождения планеты Земля, все эти песчинки были частью чего-то целого, какой-то огромной скалы, которую океан постепенно превратил в гладкие, отполированные песчинки. Иногда океан сердится и с огромной мощью бьет волны о берег, сокрушая все на своем пути и превращая скалы в песок. У воды хорошо размышлять о вечном. Легкий ветерок навивает мысли, кажется, что океан божественная, понимающая человека стихия. Он слышит нас, он улавливает наши мысли, чувствует наше настроение, знает о наших грехах и говорит с нами. Он никогда не бывает одинаков, меняется бесчисленное количество раз. Он может