В этот момент меня охватила такая радость, что ей игра в шахматы со мной важнее, чем прятанье в своей комнатке и гордость за неё, потому что она перешагивает через себя и наконец-то борется.
Игра затягивалась, уже даже начало смеркаться, оказалось, мы это заметили только тогда, когда к нам подошла недовольная кухарка и объявила, что скоро ужин. Так и оставшись следить за нашей игрой, кухарка откуда-то с кустов поманила к нам Дарью. А та зацепила Эдварда и они втроем, тихо возле нас о чем-то шушукались, не зная чью сторону выбрать. И вот наконец мой ход ладьей и:
Мат, произнес я и уставился на свою соперницу. Нет, внутри я конечно ликовал, но именно в эту минуту испугался, что она обидится или разозлится от своего поражения. Наступила секундная тишина, а затем она встала и протянула мне руку для пожатия. Я так же встал и принял руку, но вместо пожатия легонько поцеловал.
Я давно не получал такого удовольствия от игры. Спасибо. признался я. Она склонила приветливо голову и слегка мне поклонилась, выражая свое почтение, при этом также не отрывая от меня взгляда. Так мы и стояли, не отрывая друг от друга глаз, пока служки вновь о чем-то не зашушукались. Рука Мэри выскользнула из моей, и она торопливо пошла к дому.
Что? недовольно спросил я у кухарки, которая грозно сверлила меня взглядом пока я собирал шахматные фигуры.
Ничего.
Ну раз ничего
Ничего хорошего, перебила она меня. Девочка и так многое пережила, чего ты к ней пристал?
А вы чего ко мне пристали? возмутился я.
Да если госпожа разгневается
Я смогу защитить Мэри от вашей госпожи, последнее слово я произнес с отвращением.
Кухарка неожиданно рассмеялась.
Смотри, милок, чтоб тебя самому потом было кому защитить, и продолжая смеяться, развернулась и так же пошла к дому и уже на грани слышимости я разобрал еще одну фразу: от себя самого попробуй защитись.
Странная сумасшедшая старуха.
Поужинав, подошел старик Эдвард и попросил помочь с дверцей кареты и неожиданно на моих глазах у него неестественно перекособочило одну ногу, а потом я и вовсе увидел, как он присел и вытянул свою левую костяную ногу из штанины брюк.
У вас протез? глупо спросил я, так как видел такое первый раз.
Да. Уже давно. Вот ремешок только часто рвется, я все никак не подберу крепкий кожаный, а то эти рыночные дешевки на месяц-два хватает и все.
Вам же наверное тяжело целый день так работать? мне стало его так жаль.
Он долго развязывал какие-то шнурки на протезе, потом оперевшись на меня, поковылял в конюшню.
Иногда тяжело, наконец ответил он мне. но хочу рассказать тебе один случай. Госпожа будет недовольна тем, что я тебе это поведал, но думаю, ты не такой как все. Ты должен понять, пусть и со временем но должен. я усадил его на табурет и подал тонкие кожаные ремешки, которыми он начал обвязывать себе ногу.
Семь лет назад я заработал страшную инфекцию ноги, я был глуп и якобы горд и не хотел её отрубывать. Лучше смерть глупо думал я. Нищенствовал, и вот однажды ко мне подошла женщина в балахоне и предложила сделку: я устраиваю скандал с её участием, а она платит за мое выздоровление и берет на пожизненную работу с проживанием. Я согласился. На центральном рынке я натолкнулся на неё и мы устроили скандал, после которого она якобы приказала отрезать мне ногу. Конечно же мне вкололи огромную дозу обезболивающего и началась казнь. Это страшно видеть, даже не чувствовать а просто видеть. Я кричал и плакал. Не от боли, как должны были все подумать, а просто прощаясь с частичкой себя. Эдвард рассказывал сбито и эмоционально, видимо ему до сих пор было тяжело это вспоминать.
Меня выходили здесь. В этом доме. Заказали лучший протез. И дорогущий, он вновь замолчал и погладил костяную ногу. Все мои знакомые думают, что я не пережил того дня. В любом случае, я сделал выбор, о котором сейчас ничуть не жалею. Я дал себе слово, что буду благодарен этой женщине и никогда не предам. После этого взгляд его потеплел, и он тихо добавил:
У каждого человека есть выбор думать своей головой или общим стадом.
Я долго не мог уснуть, вспоминая тот день, когда над площадью проносился страшный вопль бедного мужчины, которому выпала нелегкая судьба встретить на своем пути такого монстра госпожу Керри
В следующий раз, когда Керри уехала, приказав мне быть дома, я настолько хорошо провел время с Мэри, что решил, что я ошибся. Когда карета подъехала и Бонстер вышла из нее в своем балахоне, я столкнулся с ней, якобы случайно. Капюшон спал и там оказалась Дарья.
Совсем окосел?! Под ноги смотреть надо, наорала она.
А где госпожа?
В кабинете своем. Я на рынок ездила вот и взяла её казенную карету, чтоб быстрее было.
Конечно, я ей не поверил, через пару мгновений она вернулась.
Что такое? Ты что мне не веришь? Пошли, поможешь разгрузить.
Пока мы разгружали карету с едой, Дарья разоткровенничалась.
Я ведь тоже без семьи и давно. Воровала или подавали, как-то перебивалась. Но однажды попалась, и хозяин магазина меня сильно ударил чем-то, даже шрам на боку остался. Наверное, добил бы, если бы на мои крики не сбежался народ. Из толпы вышла женщина в балахоне и вынесла мне приговор: заточить в той же бочке с соленьями, которую я собственно наполовину и съела. Помню, как меня пробила истерика, я кричала так, что аж охрипла. Кто ж знал, что в тот момент, когда меня запихивали в бочку, дно было выбито и я провалилась в поддон повозки. Меня кто-то схватил и пытался зажать рот рукой, но я плохо уже соображала, поэтому вырывалась, пока на меня не навалился этот одноногий дед. Сказать, что мир заиграл новыми красками это сильно приуменьшить, она остановилась и посмотрела мне в глаза. Она спасла меня от рук того, несомненно «праведного», но такого жестокого купца. Мне было тринадцать лет. Сейчас у меня есть крыша над головой, еда одежда и близкие люди, и это дала мне госпожа Бонстер. Ты ведь умный Лаен, не будь как все, не будь в той толпе, которая ликовала когда били тринадцатилетнюю девочку всего лишь из-за того, что она была голодна.