Я усмехнулся.
Да. Есть там одна «теория Марольда Гондрата о взаимнополитических отношениях стран мира бывшего союза Эднеров», - у кухарки округлились глаза, а когда она поняла, что я шучу, то улыбнулась и присела на краешек кровати.
У нашей госпожи вряд ли найдется место для приятной слуху и сердцу литературы, она опустила взгляд, рассматривая свои немолодые и шершавые руки, гладя их и отчего-то смущаясь.
Мне даже стало немного не по себе. Затем она заговорила.
У Керри есть много других качеств и умений, которые достойны похвалы и уважения. Да, несомненно, её репутация оставляет желать лучшего, но история её жизни объясняет многие моменты и оправдывает некоторые поступки. Я хочу сказать, она, наконец, подняла на меня взгляд, что Керри достойна того, чтобы спасти ей жизнь. И я очень рада, что ты это тоже понимаешь. Иначе, ты бы не бросился её защищать, не так ли? она выжидательно на меня уставилась.
По правде говоря, я не совсем понял, чего она от меня сейчас хочет, но на всякий случай, кивнул. Это вроде её успокоило и она, захватив поднос, оставила меня одного.
Решив, что эта тирада была вместо спасибо, я поудобней устроился для сна. Тем более что лекарство уже потихоньку начало действовать. На что она надеялась? Что я скажу, что безумно люблю их госпожу и всегда брошусь спасать её ценой собственной жизни? Ну, тогда она, похоже, была бы не далека от истины.
Последующая неделя была прекрасна: меня кормили, поили, ухаживали, помогали подняться и кидались на помощь при малейшем писке.
Кажется, кое-кто тут уже бока отлежал, ну кто бы так еще мог сказать? В комнату вошла кухарка, бросила на кровать чистую одежду и не забыла одарить строгим взглядом. Не хочет ли, наш господин, перед ужином подышать свежим воздухом?
Шанталь! Керри подняла взгляд от своих документов, возмущенная таким заявлением.
Вот, вместе и сходите. Вон, у самой от своих бумажек глаза красные, да опухшие.
Хорошо, пойдем, снисходительно согласилась Керри, лишь бы та побыстрее ушла.
Молодцы, просияла Шанталь, любовно глядя на нас по очереди, и ушла.
Помоги мне, пожалуйста, с рукавом, попросил я Керри и сел на кровать.
Конечно, она села рядом и, уж честно, не знаю, как так вышло, но случайно, неудачно вывернувшись, мы застыли в очень опрометчивой позе. Так близко, что я почувствовал тонкий аромат её волос, услышал, как участилось её дыхание. Моя рука непроизвольно потянулась к её талии и я попытался её поцеловать.
Лаен, она увернулась и сделала пару шагов от меня, а давай возьмем на прогулку собак? я видел, она немного дрожала, но всеми силами пыталась это скрыть.
Тогда тебе придется одеть свою паранджу, проговорил я, так же плохо пытаясь скрыть свою неловкость.
Не хочу.
Не хочешь? Это что бунт? пошутил я, потихоньку успокаиваясь.
Да, поддержала она.
Бунтарка, ласково усмехнулся я и открыл перед ней дверь. Вот я участвовал в бунте два года назад. Вот это был бунт. Низачто не угадаешь, кто был его зачинщиком
Шли дни, лето приближалось к своей середине. Рука все еще болела, но быстро заживала, поэтому меня начали потихоньку вновь впрягать в легкие домашние дела. Время почему-то бежало неимоверно быстро и вот, уже через неделю должен был состоятся совет, на котором объявят о новых реформах. Все это понимали и потихоньку атмосфера в доме начинала принимать выжидательную позицию.
Госпожа, к вам дипломатическая карета пожаловала, Дарья застала нас
как они сидели в засаде и знали уже точное время, когда нужная им карета будет проезжать мимо них и улучив наилучшее время, напали на нас. Начался галдеж, кто-то поднес факел к карете, и та мгновенно вспыхнула, одновременно с этим из кареты выпрыгнул я с сестрой Бонстер. Лошади понесли, когда кучер успел их остановить и отвязать, то стало ясно, что вторая Бонстер, побоявшись нас, так и осталась в карете и сгорела живьем.
Алекс еще что-то рассказывал и рассказывал, но я уже не слушал. В ушах начинал усиливаться странный звон, он был все громче и громче.
«Сгорела живьем»
«Сгорела живьем»
«Сгорела живьем»
«Сгорела живьем».
Стоп, я закрыл уши руками. А тело, вы видели тело? Ну, труп её вы видели? Что-то ж должны хоронить, я подбежал к нему с неизвестно какой надеждой.
Ну, какой труп после такого, я замер, но тут он продолжил: достали ошметки её платья, да обугленные кости, их вчера и похоронили. Ты же почти двое суток в отключке был.
Я больше не в силах это терпеть выбежал с комнаты, из дома.
Ен, ты куда? донеслось мне вслед.
Но я бежал и не мог остановиться. Мне казалось, если я это сделаю, то сразу упаду и умру. Не уберег, не защитил. Её больше нет. Почему, как это могло случиться. Только что не с ней. И я уже ничего не могу изменить.
Хоть я и не смотрел куда бежал, но ноги все равно принесли меня к обугленному участку дороги. Именно здесь я оплашал на столько, что я никогда в жизни себе этого не прощу.
Прости меня, прошептал я, падая на землю и рыдая от горя. Прости.
«Такое с человеком делает только любовь»- подумал неизвестный прохожий и ушел по своим делам.