какую-нибудь частушку безобидную пропоешь про Трампа, типа поддержишь критику демократов в его адрес. Народ посвистит, покричит это всех подхлестнет, и комар носа не подточит.
Меланья жена Трампа? Ты с ней знакома? с интересом спросил Андрей.
Как ты был колхозником, так и остался, вдруг резко и обидно произнесла Ирина. Даже осел на ее груди посмотрел на Андрея с враждебностью. Казалось, он готов швырнуть в него колючей пальмовой веткой. Я дочь Михаила Сергеевича Горбачева! Он избавил Америку от страха ядерной войны. Меня все живые президенты знают, голливудские звезды за честь считают пригласить в гости, я в руководстве многих благотворительных фондов!
Уже кто был колхозником, так это твой отец! Вернее, комбайнером в том же колхозе в Привольном, где я дорос до заместителя председателя колхоза! Андрей подался всем огромным телом к экрану компьютера. В ушах гулко и зло пульсировала кровь, руки потянулись к компьютеру. Еще мгновение и он грохнул бы его об пол.
Андрей вцепился взглядом в лицо Ирины, она не мигая уставилась на него. Но, как всякий раз в моменты их смертельной, на убой, ругани время вдруг остановилось. Будто в давно канувшем в прошлое детстве, они вновь ощутили себя испуганными детьми в лодке, что замерла между черной водой и черным небом. Прыжки во времени всегда спасали их от смертоубийства. В эти моменты тот третий, что спас их от укусов гадюки и который давно бесследно исчез, вновь незримо появлялся между ними. Втроем они вновь превращались в змей и сплетались хвостами.
Ибу Ибуди, хайдау муди, вспыхнули в их сознании древние китайские иероглифы, которые громовым голосом читал главный змей Калугин. И так было всегда. Всю жизнь. Он словно срывал внутри них неведомый стопкран.
Пульсация в ушах прекратилась, Ирина встряхнула головой и, как будто ничего не произошло, ответила:
Конечно, знакома. Несколько раз была у них в гостях. Меланья уговорила меня войти в их предвыборный штаб. Папу в Америке любят, так что я, считай, козырь.
А кто я? спросил Андрей.
Я же сказала: колхозник! И они громко засмеялись. После свадьбы Ирина часто называла его этим прозвищем, но он не обижался, ему даже нравилось.
А если коронавирус не исчезнет? Колхозников-то не испугаешь, а вы все такие нежные и сладенькие. Он полез в коробку за следующей конфеткой, покрутил ей у веб-камеры и картинно засунул в рот.
Не видать тебе меня как своих ушей! Жрешь не переставая. Она сказала это довольно грубо, но русские, что жили долго в Америке, на самом деле начинали говорить грубо, даже матом, не стесняясь малолетних детишек. Если эпидемия не закончится, выборы перенесут. Приедешь позже. В договоре я это зафиксирую. Она начала терять интерес к разговору, но перспектива так быстро остаться в пустой квартире одному Андрея не устраивала.
Кто организатор гастролей? решил он поговорить о деталях. В 16-м году планировался Виктор Шульман, уважаемый человек. Даже я, колхозник, знал, что он привозил в Америку Аллочку и Володю Высоцкого. Помню, кипятком от этого писал Высоцкий, Алла и Андрюша Разин! Хорошая компания. Но он, говорят, умер в том же году?
Умер, ответила Ирина. Мне предлагают Леонарда Льва. Он в Америке почти сорок лет, давно его знаю. Все русские, что приезжали в Нью-Йорк еще при СССР, оказывались у него в ресторане «Одесса» на Брайтон-Бич. Джуна, Боря Сичкин, Боря Брунов Всех не перечислишь.
Так он держит ресторан? поинтересовался Андрей. Это совсем не вязалось с организацией гастролей по всем крупным городам США.
Не знаю, что он сегодня держит, но среди русских в Штатах человек очень авторитетный. Много артистов привозил на гастроли. Владел в начале нулевых концертным залом «Миллениум» в Нью-Йорке.
Что-то припоминаю. Это он привозил в Союз Вилли Токарева? Помнишь в самую папину перестройку? Андрей всегда называл тестя папой, и это сильно раздражало «папу» Михаила Сергеевича. Он так и не привык к загадочному мужу дочери.
Он самый. Друзья зовут его Леня Усатый. Договор будешь подписывать с ним. Это не вызовет вопросов. Леонард в бизнесе больше тридцати лет. Даже с Шульманом конкурировал.
Откуда ты все знаешь в ресторане подрабатываешь? вновь поддел он американскую жену. На что ты живешь? Денег не просишь, замуж за богатого не выходишь
Иди в жопу! вновь зло и резко проговорила она на пару с грудным ослом. Договор получишь по почте. Изучи и сделай правки.
Она протянула руку к мыши, чтобы закончить разговор, но Андрей успел выпалить:
Ты шо торописся, шо торописся? Мы за райдер совсем не поговорили. Он вновь включил «колхозника»,
и Ирина осталась на связи муж в этом разговоре был пока главным. А «райдер» оставался непременным атрибутом для крутых артистов во время гастролей. По сути, список еды, алкоголя, цвета простыней и запаха мыла в ванной. Разин не стоил этого атрибута, но деваться было некуда:
Водка-селедка, свиное сало, соленые огурцы с окрошкой и черный хлеб с луком. Это само собой. Ее глаза вновь налились гневом. Что еще?
Записывай, продолжил он издеваться над женой, селедка непременно тихоокеанская, толщина спинки восемь сантиметров. В каждом отеле по две штуки одна с икрой, вторая с молокой. Ты записываешь? спросил он, засовывая следующую конфету в рот. Сало белорусское, ни в коем случае не копченое, малосоленое. Дальше. Хлеб черный «Бородинский» московский, через раз белорусский «Нарочанский». Огурцы только малосольные, суточной закваски. Водка шведская «Абсолют», без примесей, оригинальная.