Она часто навещала в больнице Феликса, но с тех пор как его выписали, не видела больше и Феликса. По нему она скучала сильнее. По его аметистовым глазам и такой редкой,
но такой завораживающей улыбке. Она полюбила глянцевые журналы и интернет. Иногда ей даже не верилось, что Феликс настоящий.
Небольшой заснеженный сад перед домом, редкие посещения доктора, одна занудная книга, которая никак не желала заканчиваться и сайт с билетами до Рима теперь это была её жизнь.
Но в первый день весны Марго, наконец, дала добро. И пятого марта на шумном вокзале Флоренции радостно заключила Викторию в свои горячие объятия.
Ба, как я соскучилась! прослезилась Вики.
И я, девочка моя, и я! Твой будущий муж, конечно, приглашал меня в гости. Он вообще хороший парень, но куда я без него, и она красноречиво дёрнула поводок, на котором метался вокруг них большой лохматый пёс.
Господи, Гектор! Виктория присела на корточки, рассматривая белоснежного пса. Ты ли это, мальчик мой?
Но пёс, одарив Викторию лишь мимолётным взглядом, рвался к выходу за какой-то сучкой, трясущейся на тоненьких ножках вслед за хозяйкой.
Ты даже не представляешь себе, какой удачный момент для встречи с твоей матерью я выбрала. Просто не представляешь! радостно сообщила Марго. Всё же я у тебя непревзойдённый стратег.
Опять нагадала?
Ну, не без этого, конечно, призналась бабушка. Но я предлагаю сразу к ней.
Нет, нет, нет! категорически отказалась Виктория. Двенадцать часов в дороге, девять часов разница во времени. Я устала, ба! Я надеюсь, ты сняла гостиницу?
Обижаешь! Ещё какую! она опять немилосердно дёрнула поводок. С парковкой и возможностью содержания животных.
О, боги! Я в одной комнате в этой блохастой вонючкой! воскликнула Виктория, прогоняя Гектора с переднего сиденья бабушкиной машины.
Не переживай! Он у меня вполне себе воспитанный парень.
Сомневаюсь! покосилась Виктория на капающую с большого розового языка на её новое пальто собачью слюну. Фу, как же у него смердит изо рта!
Так что за удачное время?
После душа и ужина они пили с бабушкой вино на небольшой закрытой террасе гостиницы, и Виктория вернулась к разговору о матери.
Она в шоке! Лоренцо снова ей изменил! сообщила Марго пафосно.
Что значит снова? После меня?
Может да, а может, нет. Я давно подозревала его в том, что он погуливает. В этот раз она застукала его на месте преступления с соседкой. И я даже не знаю, что расстроило её больше: то, что он ей изменил или то, что это была именно соседка.
Считаешь, это удачное время?
Конечно, милая! Ведь она сама захотела с тобой поговорить!
Столько бессонных ночей, придуманных красивых фраз, переживаний и всё напрасно. Прямо с порога своей маленькой квартирки мать кинулась Виктории на шею с возгласом «Прости!»
Девочка моя, прости меня! Я была так не права! Я так виновата перед тобой!
Это было нечестно. Это были слова, которые маме должна была сказать Вики. Но эта стройная блондинка рыдала у дочери на груди с истинно итальянским темпераментом и Виктории ничего не оставалась, как её утешать.
Эта сволочь наверняка давно положил на тебя глаз! И сам затащил в койку! Скажи, он изнасиловал тебя? она посмотрела на Вики опухшими от слез глазами и, не дождавшись ответа, продолжила строить страшные предположения. Матерь божья, может он насиловал тебя с самого детства? А я ведь даже не подозревала! Скажи мне всю правду!
Барбара! не выдержала Марго. Что ты несёшь? Неужели ты думаешь, я бы позволила ему прикоснуться к ней хоть пальцем. Тем более в моём доме.
Мама, нет! Не было ничего такого, наконец подала голос Виктория, которая всё это время сомневалась сказать ли матери правду или обвинить во всём Лоренцо. Сейчас это было так просто, мать бы поверила всему.
Он не притрагивался ко мне ни разу. Даже не смотрел в мою сторону до того случая, Вики порывисто обняла мать. Мама, прости! Это я во всём виновата! Но он такой красивый! Я не ожидала, что зайдёт так далеко.
Мать отстранилась и посмотрела на неё внимательно. Это были самые длинные несколько секунд. Глядя на серьёзное мамино лицо с уже наметившимися морщинками, в её красные от слёз глаза, Вики не знала, чего ожидать. И ожидала худшего. Что сейчас она взорвётся проклятиями, что плюнет, отвернётся и навсегда прогонит дочь из своего дома.
И она отстранилась. Убрала руки. Достала из кармана мятый платок и высморкалась.
Он сказал, что ты так похожа на меня. На меня в молодости, когда мы только познакомились. У тебя мои глаза, моя улыбка. У него просто снесло крышу. И ему ужасно стыдно, ты ведь совсем ещё ребёнок.
Мам, тихо сказала Вики, Мне двадцать один. Я давно уже не маленькая. И у меня были мужчины до него. Но я сидела дома как затворница, коротая время от приступа
до приступа, и жить мне оставалось так недолго. Прости меня, мам!
И по щекам её независимо от её желания покатились слёзы. Это была правда, чистая правда. Она так хотела жить!
Ты меня прости. Я была плохой матерью. Я так и не смирилась с твоей болезнью. Я не хотела тебя принимать такой. Я боялась привязываться сильнее и любить больше, зная, что мне рано и поздно придётся тебя потерять. Я самоустранялась, я лишний раз боялась тебя обнять. Мне казалось, что если я буду меньше тебя видеть, то мне не так больно будет тебя потерять. Матерь божья, какая же я дура!