Потом другой сон. Я стою на операционном столе в своей же больнице. Вокруг врачи в масках, но их глаза глаза Дерна, леди Эльвиры. Они что-то режут во мне, вынимают куски света. «Она больше не нужна, говорит голос Дерна. Тепло извлечено. Аннализа исчезла. Осталось только пустое место». Я пытаюсь крикнуть,
что я Алиса, но из горла вырывается только пар. И я вижу Эдгара, он стоит в дверях, смотрит на меня с ужасом и не узнает. «Ты не моя дочь», говорит он и уходит. Я остаюсь одна, пустая, холодная, на столе под ярким светом ламп, который не греет.
Я вскакивала с постели, дрожа всем телом, обливаясь холодным потом. Воздух в комнате казался ледяным, хотя угольки в камине еще тлели. Страх был не просто эмоцией. Он был физическим ощущением сжатие в груди, ком в горле, дрожь в коленях. Страх за Кайлена. Страх за королевство. Страх перед Дерном и его интригами. Страх перед войной. И самый глубокий, самый червивый страх страх потерять себя. Стать призраком в чужой истории. Тенью Аннализы, забывшей, как быть Алисой.
Я подошла к узкому, заиндевевшему окну, прислонилась лбом к ледяному стеклу. Холод обжигал кожу, но это было хоть какое-то ощущение. Реальность. За окном бушевала ночь. Ветер гнал тучи снега, завывая в башнях, как потерянные души. Королевство Эйриден скрылось во тьме и вьюге. Как и мое будущее. Как и я сама.
Одиночество в моих покоях стало почти физической болью. Я пыталась заниматься чем-то перебирала скудные вещи, смотрела в книгу стихов, но буквы расплывались перед глазами. Пыталась направлять дар на саму себя, ища утешения в тепле, но он отвечал вяло, как будто тоже был подавлен, напуган. Страх и тоска выедали меня изнутри. Я почти не ела. Спала урывками, просыпаясь от тех же кошмаров.
Мое отсутствие на «посту» не осталось незамеченным. Дерн не приходил, но его присутствие ощущалось в усилившемся внимании служанок, в слишком частых патрулях стражи мимо моей двери, в шепоте, который затихал, когда я появлялась в столовой для прислуги (я избегала есть в одиночестве, ища хоть каких-то звуков жизни). Взгляды были разными: любопытными, сочувствующими (редко), опасливыми, враждебными.
Однажды, когда я брела по пустынному коридору, стараясь держаться подальше от чужих глаз, ко мне почтительно, но настойчиво приблизилась леди Эльвира. Та самая, с лицом изо льда и голубыми, как осколки, глазами.
Аннализа, ее голос был сладким, как отравленный мед. Она улыбалась, но глаза оставались холодными. Как вы себя чувствуете? Выглядите бледной. Не заболели ли? В такое время, когда ваш дар так нужен Его Высочеству и королевству. Она сделала паузу, давая словам впитаться. Странные слухи ходят. Будто бы Принц отказался от ваших услуг. Неужели ваше чудесное тепло иссякло? Или, может быть, она наклонилась чуть ближе, и я почувствовала запах дорогих, леденящих духов, само Его Высочество осознал тщетность ваших усилий? Или опасность?
Опасность? я невольно отшатнулась. Ее слова, ее близость, ее сладкий яд все это вызывало тошноту.
Ну конечно, милая, ее улыбка стала шире, жестче. Вы же южанка. Чужая. С непонятным даром. В столь деликатное для королевства время. Война на пороге. Кто знает, чьи интересы вы на самом деле представляете? Может, тепло ваших рук лишь приманка? Чтобы усыпить бдительность? Ослабить нашего Принца перед ударом? Она поймала мой взгляд, полный ужаса и возмущения, и ее голос стал шепотом, зловещим и четким. Будьте осторожны, целительница. В Эйридене чужакам с теплыми руками и холодным сердцем не место. Особенно когда они начинают мешать.
Она не стала ждать ответа. Развернулась и поплыла прочь по коридору, оставив меня стоять с перехваченным дыханием и ледяным ужасом в груди. Ее слова были не просто злобной сплетней. Это был намек. Угроза. Дерн, или те, кто за ним стоял, готовили почву. Чтобы представить меня не просто неэффективной, а опасной . Шпионкой. Предательницей. И Кайлен, оттолкнувший меня, играл им на руку. Его молчание, его отказ все это выглядело как подтверждение ее ядовитых намеков.
Я вернулась в свои покои, едва держась на ногах. Страх достиг нового, парализующего уровня. Страх не только за себя, но и за Эдгара. Если меня объявят предательницей, до него доберутся. Обвинят в сговоре. Убьют. Мысль об этом была невыносимой.
Я заперла дверь на засов (бесполезный жест против реальной угрозы, но психологический барьер) и опустилась на пол у кровати, обхватив колени руками. Дрожь сотрясала все тело. Я была в ловушке. Со всех сторон. Внешние враги война, интриганы. Внутренние враги проклятие Кайлена, его отчаяние, мой собственный кризис идентичности.
И не было выхода. Ни вперед, ни назад.
Мой взгляд упал на сундук в углу комнаты. Там, под грудой белья, лежал черный камень Аннализы. Камень, который она нашла в лесу. Камень, который, возможно, усилил ее дар, а потом привел к «болезни». Камень, который кто-то уже изучал. Я встала, подошла к сундуку, откинула крышку. Запах сушеных трав и шерсти ударил в нос. Я порылась в груде вещей и нащупала гладкую, прохладную поверхность камня. Вытащила его.
Он лежал у меня на ладони, тяжелый, инертный. Черный, с теми самыми тонкими, едва заметными прожилками, которые иногда, казалось, мерцали изнутри тусклым светом. Сейчас он был просто камнем. Но когда я сжала его в кулаке, сосредоточившись, я почувствовала слабую вибрацию. Едва уловимую пульсацию, как далекое эхо. Оно не было теплым или холодным. Оно было чужеродным . Как будто камень был антенной, улавливающей что-то извне. Или изнутри меня самой?