Давно надо было от него избавиться. Тупое и ни на что не годное животное. Я вообще удивляюсь, как отец его еще раньше не выкинул на улицу.
Не говори о Тайги так грубо. Он всего лишь животное. Какое ни есть, но таким его сотворил бог и не нам судить, каким ему быть, легкое порицание проскользнуло в голосе Мэри. Часто она не понимала своего сына, впрочем, как и мужа. Как и сейчас. Зачем выгонять
Тайги? Это было единственное существо в квартире, которое, она чувствовала это, любило ее искренне и беззаветно.
Как хочу, так и говорю, буркнул Дэниел. Тайги животное, и как все животные он примитивен и жалок. Только зря тратим на него деньги. Не понимаю, зачем держать в доме существо ни на что более не способное, кроме как жрать, спать и гадить. Было бы неплохо его еще кастрировать, чтобы в будущем не мешал людям спать по ночам. Из-за концертов ему подобных спать невозможно.
Мэри посмотрела на сына долгим, пристальным взглядом. Дэниел встретившись с матерью глазами, опустил глаза в пол, почувствовав легкий укол смущения.
Не понимаю, откуда у тебя столько жестокости? Хотя, стоит посмотреть на твоего отца и все становится понятно.
Зачем на меня смотреть? в комнату вошел Эван Макмилан.
Это совсем неважно, махнула рукой Мэри Макмилан, принимаясь за мойку посуды.
Как это неважно? Если вы говорили обо мне, то для меня это даже очень важно.
Я сказал, что Тайги неплохо было бы кастрировать, чтобы в будущем не орал под окнами вместе с себе подобными, сказал Дэниел. А она, Дэниел кивнул на мать, сказала, что я жестокий, а все благодаря тебе.
Давно надо было кастрировать, согласился Эван Макмилан. А то действительно ночами спать не дают. Да все твоя мать. Жалко ей, видите ли, кота. Сердечная какая. Но человек жестокое существо, и ты должен это хорошо запомнить, Эван Макмилан наставил на сына указательный палец, будто пистолет. Мир чертовски дерьмовое место. Несправедливое и жестокое впридачу, но жизнь это борьба, и если ты хочешь выжить в нем, надо бороться, быть жестоким, чтобы, когда слабаки сдохнут, ты выжил. Это я тебе говорю, Эван Макмилан. Поэтому если тебя называют жестоким, гордись этим, принимай это как комплимент. Если бы в древности люди были такие, как наша мама, их давно бы пожрали саблезубые тигры, и мы бы сейчас с тобой не разговаривали. На слова матери не обращай внимания, это все женские глупости. Ты мужик, а мужик не должен быть тряпкой. Запомнил? Эван Макмилан поднял бровь в сторону сына.
Запомнил, сказал Дэниел.
Вот и хорошо. А теперь давай иди, куда послали. С котом мы с матерью уже все решили. Несколько дней поживет у нас, а потом, если не найдем куда пристроить, вышвырнем на улицу.
Мэри мыла посуду и слушала разговор отца с сыном. Если бы Эван Макмилан был более внимательным, то услышал бы тихие вздохи, издаваемые супругой. Но он их не слышал, да и вряд ли хотел услышать.
Едва затихли последние слова мужа, Мэри Макмилан оторвалась от мытья посуды и посмотрела на мужа.
Ты же говорил, что согласен, чтобы Тайги пожил у нас, пока мы не пристроим его. Разговора об улице не было.
Не было, так будет, Эван Макмилан нахмурился.
Но нельзя же просто взять и выкинуть животное на улицу, тревожное выражение появилось на лице Мэри Макмилан.
Почему нельзя? удивился Эван Макмилан. Заметив, что Дэниел все еще на кухне, он сказал. Ты все еще здесь?
Иду уже, Дэниел засунул лист бумаги со списком продуктов в карман штанов и направился в прихожую. В коридоре он встретил Тайги. Кот собирался посетить туалет, но, заметив Дэниела, развернулся и метнулся в гостиную. Дэниел ухмыльнулся.
«Боится, подумал он. Так и должно быть. Животное».
В прихожей Дэниел быстро обулся, после чего натянул на плечи ветровку, бросил в карман оставленные матерью деньги и вышел из квартиры. Уходя, он улыбнулся, услышав часть разговора между родителями. Отец разрешил оставить Тайги не больше чем на три дня. Если кота никто не захочет забрать, то быть ему дворовым котом.
«Давно надо было это сделать, подумал Дэниел. Чертов кот. Как мне теперь взять в руки тетрадь с лекциями по финансовому регулированию? Бля. Она вся провоняла кошачей мочой. Придется все переписывать в другую тетрадь. Долбаное животное. Там же писать и писать. Все же хорошо, что я рассказал отцу про обосцанную тетрать».
Дэниел закрыл за собой входную дверь и направился к лестнице. Взгляд, брошенный в сторону квартиры вдовы Дженкинс, воскресил в памяти просьбу матери.
«Потом, решил Дэниел. На обратном пути. Никуда эта сумасшедшая не денется».
Дэниел спустился на первый этаж, вышел из дома, оглядел пустой внутренний дворик и двинулся к автобусной остановке. Ближайший продуктовый магазин, а вернее небольшой магазинчик, больше смахивающий на лавку, где семья Макмиланов часто покупала продукты, находился на Бернтон-стрит. Расстояние было приличным,
продавщицей. Девушка же стояла возле Дэниела и выглядывала на улицу. В какой-то миг она оторвала взгляд от улицы и посмотрела на Дэниела. Удивительные голубые глаза девушки улыбнулись, да и сама девушка казалась довольно-таки общительным и веселым человеком, а еще