Обстановка кабинета выглядела богато, но почему-то вызывала у меня брезгливость. Не было такого, как в квартире Соколовых, когда я сразу почувствовал единство с домом. Здесь же все казалось чужим и отталкивающим. Возможно, все дело было в отвратительном запахе, пронизывающем каждый кубический миллиметр воздуха. Здесь смердело не столько разлагающимися телами, сколько запрещенной магией, вычищать которую придется долго и тщательно, прежде чем заселяться. Интересно, что скажет Серый, когда я предложу все отсюда выбросить? Я как наяву представил его перекошенную физиономию и расхохотался. Смех прозвучал гулко, словно в склепе, поэтому задерживаться я не стал, проверил еще раз, что все сделал правильно, и пошел к выходу. Изолирующее заклинание я оставил сниму не раньше, чем разберусь с останками Вишневских. Нужно будет посоветоваться с полковником Ефремовым, допустимо ли их сжечь или нужно выдать родственникам в чем-то изолирующем. Я бы предпочел первое, но не хотел бы нарушить закон по незнанию.
Конечно, можно сказать, что я нашел Вишневских в виде кучек праха, но если меня проверят на ложь, то я буду выглядеть бледно.
Внизу уже заметно потеплело. Я проверил воду на кухне. Она текла куда бойчее, кроме того, появилась горячая.
С Серым я связался по артефакту.
Можно возвращаться. И поторопитесь. Мне сегодня еще к Мальцевой на день рождения ехать.
Глава 8
Звонок от Лазарева-старшего пришелся как нельзя кстати.
Добрый день, Андрей Кириллович.
Уж не знаю, насколько он добрый, проворчал он в ответ. Говорил же не связываться с наследством Вишневских. Так нет, надо было ради герба взваливать на себя этот геморрой.
Не только ради герба, возразил я. Там и место хорошее. Дом опять же неплохой.
Дом, может, и неплохой, но попадут туда разве что твои внуки.
Почему внуки? Я сегодня как раз внутри побывал. Даже отопление подправил.
Молчание на другом конце было довольно продолжительным. Потом Лазарев выдохнул в трубку:
Врешь.
Зачем мне вам врать, Андрей Кириллович? Работы там много, не спорю. Но она не неподъемная. К лету надеюсь въехать. Да, у меня к вам вопрос. Даже два вопроса. Первый. Там выжили четыре человека. Правда, один частично химеризировался, но мозги сохранил. Они имеют право потребовать компенсацию с наследников Вишневских?
Разумеется, неуверенно ответил Лазарев. Но неуверенность его проистекала не от незнания ответа на мой вопрос, а от неверия в то, что я сейчас говорю ему правду. Я могу прислать наших адвокатов. За процент с компенсации они выжмут по максимуму.
В его голосе появилась заинтересованность. Значит, процент пойдет не лично адвокатам, а в клан. Что ж это даже к лучшему.
Буду вам очень признателен. Но эти четверо пока остались под куполом. Поддерживают химеризировавшегося. Его-то из особняка не выпустишь. Так что за адвокатской поддержкой я к вам обращусь, когда сниму купол.
Договорились довольно живо ответил он. То есть ты действительно туда прошел?
И вышел, подтвердил я. И второй вопрос. Там остались трупы Вишневских. В каком они виде, я не знаю, не лез пока к ним. Видел труп горничной. Он мумифицировался. Скорее всего, они тоже. Но подозреваю, что просто так их хоронить нельзя.
Правильно подозреваешь, ответил Лазарев. Но здесь я тебе ничем не помогу. Все подобные случаи регистрируются Императорской гвардией, и вопросы, касающиеся захоронений, решают тоже они. Но вообще-то, мы с тобой по телефону говорим о том, что положено обсуждать при личной встрече. Может, поужинаем сегодня вместе?
Извините, но сегодня никак не могу, отказался я. Приглашен на вечеринку к Диане Мальцевой.
Мальцевой? в голосе Лазарева отчетливо зазвенел металл. Не самый лучший выбор.
Мы с ней пока в одной команде, так что
Мальцевы в одной команде только с собой.
Я не стал говорить, что Лазаревы тоже. Да и Елисеевы, пожалуй, не станут играть на другие кланы.
Я это учитываю в своих планах.
Я ожидал, что Лазарев предложит перенести ужин, если уж он ему так понадобился, но вместо этого мой навязывающийся дедушка сухо попрощался и отключился. Я повертел в руках телефон и набрал полковника Ефремова.
Добрый день, Дмитрий Максимович.
Добрый-предобрый, согласился со мной полковник и громко икнул. Прям замечательный день. Солнечный.
Я на всякий случай выглянул в окно. Там было пасмурно, и ни малейших просветов не наблюдалось. Так что солнечно было лишь в душе полковника, изрядно разогретого чем-то спиртосодержащим. Я даже засомневался, стоит ли продолжать разговор. Но язык у моего собеседника не заплетался, возможно, и голова продолжала работать.
Дмитрий Максимович, а как бы мне трупы Вишневских вывезти?
А они там сохранились? удивился он.
Не знаю, насколько сохранились, но они там есть. Поэтому у меня вопрос. Могу я их сжечь, во избежание распространения заразы?
Полковник опять громко икнул, прикрыл рукой трубку и начал с кем-то советоваться. До меня его речь доносилась как: «Бу-бу-бу». В ответном «бу-бу-бу» слышалось что-то знакомое, так что совещался он с кем-то из тех, кого я застал у купола.
Сжигать нельзя, наконец ответил он. Только вывозить в артефактных