С этой минуты восторгам ее не было конца. Прибытие в Марсель, дорога вдоль берега моря, приезд в Ниццу все служило поводом к восторгам. Когда же карета остановилась перед решеткой их виллы, то молодая женщина пришла в полное восхищение. Она не могла насмотреться на дивную картину, открывшуюся перед ней: совершенно голубое море, безоблачное небо, белые дома, громоздящиеся друг над другом по холму и утопающие в зелени, а вдали высокие снежные вершины Эстерелли, совсем розовые от блестящих лучей солнца. Эта могучая и отчасти дикая природа, ослепляющая пестротой и яркостью красок, удивляла парижанку и приводила в восторг. Ослепленная светом, опьяненная благоуханиями, она поддалась сначала чувству какого-то томления. Теплый климат сначала как бы ослаблял ее, но затем, быстро оправившись от первоначальной слабости, она почувствовала в себе какую-то новую могучую силу. Счастливая нравственно и физически, она вполне наслаждалась.
Князь и княгиня начали вести такую же жизнь в Ницце, как и в Париже в первое время их брака. Начались посещения: все, кто были тут из высшего парижского и иностранного общества, явились к ним на виллу. Началось веселье. Три раза в неделю Панины принимали у себя, а остальные вечера Серж проводил в клубе.
Два месяца продолжалась такая увлекательная жизнь. Было начало февраля. Природа уже приняла совсем новый вид под влиянием весны. Однажды вечером к решетке виллы подъехали в карете двое мужчин и одна дама. Только что они вышли из экипажа, как очутились лицом к лицу с господином, пришедшим пешком. Двое их них вскричали в одно время:
Марешаль!
Господин Савиньян!
Вы в Ницце? Каким чудом?
Чудо это скорый поезд из Марселя, делающий пятнадцать миль в час и везущий вас за сто тридцать три франка в первом классе.
Извините, мой друг, я не представил вас господину Герцогу и его дочери
Я имел уже честь встречаться с мадемуазель Герцог у госпожи Деварен, сказал Марешаль, кланяясь молодой девушке и делая вид, что не замечает отца.
Вы направляетесь в виллу? спросил Савиньян. Мы также. Но как поживает моя тетя? Когда вы оставили ее?
Я ее не оставлял.
Да что вы говорите?
А то, что она здесь.
Савиньян опустил руки с видом глубокого отчаяния, как бы не будучи в состоянии понять, что такое могло случиться. Затем он спросил особенным голосом:
Моя тетя в Ницце? На Английском бульваре? Ну, это гораздо поважнее телефона
и фонографа! Если бы вы сказали мне, что Пантеон в одну прекрасную ночь перемещен на берег Средиземного моря, то я не больше бы удивился! Я был уверен, что тетя так же твердо укоренилась в Париже, как все наши памятники. Но скажите же мне, какая причина этого путешествия?
Одна фантазия.
А когда она явилась?
Вчера утром за завтраком. Пьер Делярю пришел проститься с госпожой Деварен, уезжая в Алжир покончить дела, чтобы затем поселиться окончательно во Франции. При нем принесли письмо от княгини. Она начала читать, как вдруг остановилась и воскликнула: «Кейроль с женой уже два дня как в Ницце!» Пьер и я были очень удивлены выражением, с каким были сказаны эти слова. Она с минуту о чем-то глубоко думала, затем сказала Пьеру: «Ты сегодня вечером едешь в Марсель? Хорошо! Я поеду с тобой. Ты проводишь меня до Ниццы. Затем, повернувшись ко мне, она прибавила: Марешаль, приготовьте ваш чемодан, я вас возьму с собой».
Разговаривая, они прошли через сад к подъезду виллы.
Ничего нет легче объяснить этот отъезд, сказала мадемуазель Герцог. Узнав, что господин и госпожа Кейроль в Ницце вместе с княгиней, госпожа Деварен еще живее почувствовала свое парижское одиночество. У нее явилось желание провести несколько дней в семье, и вот она отправилась.
Герцог слушал внимательно, казалось, придумывая, какое соотношение могло быть между прибытием супругов Кейроль и отъездом госпожи Деварен.
Одно несомненно, вскричал Савиньян, что Марешаль пользуется прелестями дачной жизни. Ах, прости Господи, они еще за столом! прибавил он, входя в салон через широкие двери, из которого долетал шум голосов и стук столовой посуды.
Что же, подождем их: мы в приятном обществе, сказал Герцог, обращаясь к Марешалю, поклонившемуся холодно ему.
А что вы будете здесь делать, мой милый Марешаль? спросил Савиньян. Вы соскучитесь.
Почему же? Я хочу хоть раз в жизни воспользоваться случаем и повеселиться вволю. Вы поучите меня, господин Савиньян: думается, что это не должно быть трудно. Достаточно для этого надеть короткую визитку, как вы, цветок в бутоньерку, как у господина Ле-Бреда, завить волосы, как господин Трамблей, и начать игру в Монако
Как все эти господа, закончила весело Сюзанна. Разве вы игрок?
Нет, никогда не брался за карты.
Но в таком случае вы должны обладать громадным счастьем, вскричала молодая девушка.
К ним подошел Герцог.
Не хотите ли играть заодно со мной? сказал он Марешалю. Выигрыш мы разделим пополам.
Очень благодарен, ответил сухо Марешаль, поворачиваясь.
Решительно он не мог привыкнуть к притворному фамильярному обращению Герцога. В манере финансиста было что-то крайне ему не нравившееся. Ему казалось, что Герцог походил на агента тайной полиции. Зато Сюзанна его очень интересовала. Молодая девушка привлекала его к себе простотой, живостью и совершенной искренностью. Он любил говорить с нею и несколько раз был ее кавалером у госпожи Деварен. Поэтому между ними установилась дружба, которая никак не могла распространиться на отца.