Ей повезло, потому что встретила Ллэра уставшим от вечности. Повезло, что он потратил немыслимое количество лет на поиск способа обрести смертность, а нашёл её, Миру. Повезло, что она родилась не обычным человеком. И даже вне связи с дремавшими в крови генами, в её мире уже многие тысячелетия жили две расы: людей и Способных, путешествия по мирам и психокинетические способности существовали веками, а параллельные Вселенные данность, пусть и доступная далеко не всем.
Ей повезло ещё и потому, что с самого начала всё закрутилось. Плешь, гибель Самара, проблемы Тмиора, её собственные метаморфозы. Между ней и Ллэром не было обмана, кто из них кто и почему так. Не пришлось притворяться и не придётся. И больше никакой вечности, которая обязательно встала бы непреодолимой преградой.
Ты решился ей рассказать, или Унали сама догадалась? Или так и не узнала?
Мы умеем умели немного корректировать свою внешность. Вспомни Самара, он выглядел, как мальчишка, но мог и состарить себя. Когда я впервые нашёл его, его внешность соответствовала годам сорока пяти по меркам Нэйлы. Это всё не происходило по щелчку пальцев и не до бесконечности стариком себя сделать невозможно, но Какое-то
время я мог бы выиграть. Правда, не пришлось. Мы прожили вместе чуть больше пяти лет, когда она поняла, что что-то не так, когда стало ясно, что у нас не просто так нет детей, и что я, возможно, в курсе, почему. И спросила. А я начал врать. Красиво, слажено. Но истина в любом случае прозвучала бы для неё ещё фантастичнее. Она кивала, я видел, что не верит, но не мог сказать прямо ничего не будет, потому что я бессмертная ходячая батарейка! Не мог, хотя миллион раз пытался. И тогда я решил какого чёрта! Ведь среди атради не было бывших нэйлян. Ведь мой отец уже почти прошёл все преобразования, когда зачал меня. Почему нет, почему не пробовать? Одно, другое, третье Вовлёк в это Роми, Алэя.
Ничего не вышло?
Я не знаю. Так и не смог узнать. Мы трое поставили процесс на широкую ногу. Не ограничились естественными попытками. Финансировать исследования могли до бесконечности, ведь ресурсы атради не истощить. Конечно, мир не знал о параллельных Вселенных, поэтому мы не могли открыто приволочь чужие технологии на Нэйлу, но У Рэм за плечами были тысячи лет и способов всё провернуть. Через десять невероятно долгих лет безрезультатных попыток и нервов я и Унали расстались. Я заврался уже так, нагородил за все эти годы такого Я ломал, портил, и чтобы починить врал ещё больше, отмалчивался. Видел, что она меня уже едва ли не ненавидит. И из всего этого был один единственный, но очень непростой выход. Признать своё поражение. Принять, кто я есть, и дать ей жить.
Ты Мира запнулась. Хотела спросить, почему же он так и не решился ничего рассказать. Что, может, тогда у них могло бы получиться. Но не стала. Спросила другое. То, что волновало гораздо больше и имело значение уже для них: Ты так хотел ребёнка или делал всё, чтобы получилось, потому что это было важно для Унали?
Поначалу просто не думал об этом. Рядом с ней всё было иначе, и как оно будет потом, не имело значения. Я знал, что у атради не бывает детей, и не задумывался над тем, чего не бывает. А потом понял, что мечтаю вместе с ней, представляю, как. Вижу, что ей тяжёло даются наши неудачи, и Я понимал, что идиот, что должен рассказать, что есть и другие способы быть счастливыми. Но вместо этого только ещё больше зацикливался на попытках. И чем больше это превращалось в навязчивую идею, тем меньше оставалось в ней искренности.
А Урсейя? Она тоже имеет отношение к вашим экспериментам?
Урсейя результат. Последствие. И мой второй эксперимент. Уже только мой.
Ллэр снова помолчал, потом шумно выпустил воздух.
Мы ушли. Я, Роми, Алэй. Всё свернули и ушли. И четыреста пятьдесят лет не приходили на Нэйлу. По крайней мере я. А потом дёрнул меня чёрт. Наведаться. Какой-то нелогичный приступ ностальгии, что ли. То, что я застал Я до сих пор не могу найти слова, чтобы описать. Видимо, мы что-то привнесли тогда в мир вместе со своими экспериментами. Может, что-то нарушили, может наоборот. Но когда я оказался здесь снова Мир был другим. Перевернулся. Представь самую страшную сказку, оживи её, преврати в сюрреалистический бред, в котором возможно всё. Нэйляне спустились со звёзд, отказались от техники, оставили в пользовании лишь простые механизмы. Начали бояться электричества, следом любого света, даже солнечного. Днём планета принадлежала непонятным, неуловимым тварям. Я так и не увидел ни одну из них, зато насмотрелся на их жертв, чтобы не сомневаться, что никакие это не предрассудки.
И ты, конечно, не смог остаться в стороне, решил вмешаться и исправить, задумчиво пробормотала Мира, вытягивая затёкшие ноги. Откинулась назад, улеглась на траву, подложив под голову руки. Уставилась на звёздное небо.
То, что случилось с Нэйлой, конечно же, интересовало. Она хотела знать, что такого сделал Ллэр, что Алэй не мог простить до сих пор. Что означало увиденное в памяти Ллэра, кто эти твари, и почему у него ничего не получилось. Но то, что он только что рассказал, вынуждало задуматься о другом. О чём никогда, ни разу в жизни, Мира не думала. Ни всерьёз, ни в шутку. А теперь думалось, хотя не просто не хотела, а боялась. И спросить Ллэра тоже. Но ещё больше услышать этот вопрос от него. Она закрыла глаза, еле слышно вздохнула. Молчание, конечно, не выход, но у них есть время. Можно подождать, оттянуть. А потом, позже, когда-нибудь, когда она будет готова, когда поймёт, хочет ли иметь детей, они поговорят откровенно и обязательно найдут решение. Они справятся.