Ты когда-нибудь строил дом?
Он покачал головой.
Здесь нет. Учти, он будет одноэтажным, потому что нагнать сюда многолюдную бригаду строителей не получится, да и Высокие дома требуют глубоких фундаментов, а Нэйла не позволит вгрызться под землю, Ллэр помолчал, будто подбирая слова: Она находится в постоянной регенерации. Естественным процессам да, искусственным нет. Я не уверен, что хоть один из прибитых комаров по-настоящему сдох.
Это как? только и смогла выдохнуть Мира. Опять вечность?
Нет, нет. Нам так точно нет. Мы здесь почти как люди. Если не брать в расчёт редкие выходы-входы. Но природа Вот, смотри. Он вытащил из охапки сваленного рядом хвороста длинную палку, сунул её в огонь. Подождал, пока та загорится. Ветки они как бы уже мертвы, я не ломал их, а только собрал в лесу. Поэтому они горят. Но если, Ллэр пересел чуть в сторону, поднёс огонь к траве, поджечь то, что ещё живёт Стебли вспыхнули, легко, быстро, тут же потускнели, остались тлеть. А потом, стоило огню погаснуть, выпрямились и зазеленели снова. Будет вот так. Начнём рыть яму для фундамента итог не предсказать. Может выроем, и всё будет в порядке, а проблемы начнутся после, может земля не даст сразу. А комары сдохнут, когда придёт их час. Хотя не знаю. Не ставил подобных экспериментов.
Расскажешь про те, что ставил? И про Урсейю. Ты обещал, напомнила Мира. Теперь она хотела знать про Нэйлу всё.
Ллэр вернулся на своё место возле костра, помолчал. Шумно выдохнул.
Урсейя она была одним из тех экспериментов. Точнее его последствием. Наш мир развивался совсем иным путём, чем Актарион или Эннера. Не думаю, что Нэйла когда-либо вышла бы за пределы своей реальности. Параллельные миры для нэйлян были вымыслом, слои, надпространство таких понятий вообще не существовало. Телепатия сказки, телекинез фантастические романы. Я говорил, у нас практически не рождались одарённые необычными способностями люди. Но всё-таки появился Алэй, а следом я. Роми считает, что я сильнее него, и сейчас это так, но раньше Ты же помнишь, я рассказывал, что он явился к моей матери уже после похорон? Думаю, она даже не понимала, как оно вышло. Сон, призрак, который дарит прощальное чудо. Если бы я не был так на него похож, наверняка поползли бы слухи, но ты сама видишь.
В общем, он сделал то, что никто до него и никто после. Сумел зачать ребенка уже практически будучи атради. Бог его знает, может, уже тогда что-то в нашем мире изменилось. Может было иным всегда и потому позволило. Но, как бы там ни было, это дало мне основания полагать, что раз я уникален, то могу пойти дальше. Мы можем. Алэй не всегда был ярым противником экспериментов. Когда-то он тоже верил, что поскольку есть я, мы способны на что-то, Ллэр покачал головой. Я иногда сам не могу понять, вспомнить, как, откуда эти мысли зародились в наших умах, в каком горячечном бреду я решил, что имею право попробовать. Не зная толком ничего ни о генетике, ни о биохимии, ни о мутациях или чем-либо ещё. На фига
Мира не стала спрашивать, что именно он сделал. Примерно догадывалась, что услышит в ответ. Как и о причинах, побудивших Ллэра желать ребенка. Всё просто обычная история. Скорее всего, через какое-то время пресытился способностями и новыми возможностями атради, влюбился, захотел, чтобы всё было как у «людей» его родного мира: семья, дети. Только образ жизни «пленников Тмиора» такой непозволительной роскоши не предусматривал. И тогда Ллэр со свойственным ему упрямством бросился доказывать себе и всем остальным, что сможет изменить правила.
Расскажи мне о ней, попросила она. Невольно улыбнулась, перехватив его удивлённый взгляд. Клянусь не устраивать истерик и сцен ревности. Я хочу знать. Ты вряд ли поймёшь, но для меня это очень важно, Мира замолчала. Передумала говорить, хотя собиралась она ни капельки не ревнует. Наоборот, рада существованию той девушки в прошлом, ради которой он бросился экспериментировать, потому что это доказывает, что когда-то он всё же хотел и мог, и пытался быть с кем-то. И не просто быть. А значит, у них тоже есть шанс. Прикоснулась к его руке, ласково сжала ладонь. Как её звали?
Унали. Её звали Унали, он помолчал. Первые лет пятьдесят я был похож на наркомана в экстазе, которому хочется ещё и ещё. Я столько получил, и столько ещё мог получить. Узнать, попробовать. Я видел перед собой безграничные возможности и бесконечное время. Только и делал, что мотался по мирам, учился, впитывал, всего понемногу. Даже проверял, как далеко заходит моя неуязвимость. Знаешь, я ведь к тридцати годам излазил Нэйлу вдоль и поперёк, всё искал что-то, сам тогда не понимал, что. Не находил. Деньги были, забот никаких, на будущее плевать. Вот когда закончатся, тогда и он хмыкнул. Потом, когда появилась Роми, когда я узнал об отце. Сделал вывод, что на месте мне не давали сидеть гены. Сразу вбухал немалую сумму в то, чтобы узнать, из какого теста состою сейчас, пока ещё человек. Никто ничего не нашёл. Никаких аномалий, особенностей, свойств. Роми меняла меня, я тратил всё больше и больше на отслеживание этих изменений, но ничего. Теперь понимаю, что технологии моего мира просто были недостаточно развитыми. Возможно, Таль смогла бы найти то, что не удалось тем, кому я платил. Но это уже не имеет значения. И в общем, когда я приближался к первой сотне мне надоело. И я захотел домой. А там