Я серьёзно спрашиваю.
Хорошо, не уходи. Адан вернулся к прежнему занятию изучению монитора.
Чёрта с два, яростно подумала Роми. Сконцентрировалась, глядя на ноутбук. Может быть, она и теряла постепенно силы, но пока их было достаточно. Что-то противно запищало, скрипнуло, тут же из ноутбука брызнули немногочисленные искры.
Адан, ухмыльнувшись, отбросил безжизненный кусок пластика на стол. Спокойно откинулся назад в кресле, встретился с Роми взглядом.
Мира мертва. Погибла.
Холодно стало лишь на миг. Роми оставалось надеяться, что это никак не отразилось на её лице. Она чуть повела бровью, ухмыльнулась в ответ. Обошла кресло, точно так же спокойно, неторопливо села. Твёрдо проговорила:
Я тебе не верю.
Я тебя слишком ненавижу, чтобы врать.
Не больше, чем я тебя.
Пришла рассказать мне об этом? хмыкнул Адан. Я польщён. Теперь убирайся.
Ты знаешь, зачем я пришла.
Не знаю, неожиданно тихо ответил он. И гораздо мягче. Из глаз исчезло колючее, холодное равнодушие, сменилось плохо скрываемой болью, как будто у Адана внезапно закончились силы притворяться. Ты должна быть сейчас с ним. Не со мной.
Роми моргнула, осознавая, что причина её прихода не больше, чем повод. Нет, она верила, что идёт разузнать о Мире, на самом деле переживала, ещё больше за Ллэра без неё, но пришла не потому. И до последнего момента не отдавала себе отчёт, что больше всего ей хотелось просто поговорить с Аданом.
Я хотела тебя увидеть, тихо призналась она.
Зачем?
Поговорить, попытаться объяснить, не знаю! Всё не должно быть вот так. Не может.
Не знаю, как должно, но может точно. Не думаю, что стоит что-то объяснять, Адан улыбнулся чуть насмешливо, с примесью едва заметного презрения, как будто он уже всё для себя давно решил, и вряд ли её слова или поступки смогут изменить сложившееся мнение. И вопреки этому впечатлению всё же добавил: Но ты можешь попытаться Объяснить.
Я Я идиотка. Действительно. Она потёрла лоб ладонями, подтянула к груди ноги, обхватила колени руками. Знаешь, я действительно шла спросить о Мире. Таль сказала, ты её чувствуешь. А теперь вот качнула головой, выпрямилась.
Теперь вот больше не чувствую, он перестал улыбаться. Уже несколько дней.
Но ведь это ещё ничего не значит? Мы не знаем, как там на Тмиоре, что
Мы все знаем, что это значит, Адан ухмыльнулся.
Роми видела, как его взгляд бродит по её обнажённым ногам, которые едва скрывают короткие шорты, поднимается к животу, к груди, будто и нет на ней просторной цветастой блузки, скользит по оголённым плечам, по лицу, волосам. Она молчала, закусив губу. Чего-то ждала. Или просто позволяла себе плавать в ощущениях, которые следовали за его глазами.
Сколько тебе осталось?
Роми вздрогнула.
День. Может, два. А потом Как получится.
Боишься?
Нет. Она ответила и поняла, что не врёт. Страх ушёл. Полностью.
Это хорошо, но знаешь. Адан задумчиво уставился в окно.
Почесал переносицу, снова встретился глазами с Роми. В одном ты ошиблась. Я оказался совсем не готов к переменам. И сейчас не готов. И вряд ли буду. Лучше бы ты тогда стёрла мою память, а не Миры. А ещё лучше, если бы я никогда с тобой не встречался вообще.
Ты доа, вряд ли тебе можно стереть память. Ты бы вернулся, вспомнил или ещё что. Ты генетически готов. И всё это уже миллион раз говорилось, Роми сглотнула. Посмотрела на свои руки, будто они могли помочь ей найти ответ на последнюю фразу Адана. Ты правда жалеешь, что мы встретились?
Адан вздохнул.
Нам с тобой всегда будет слишком тесно. Особенно, когда доа станешь ты. И он.
Я не знала Честно, я никогда не думала, что между нами всё может вернуться. И так
Дело не только в этом. Не в том, что и почему вернулось. Не в том, что я не поверил в твоё беспокойство о Мире. Не в том, что мне нравился мой мир таким, каким он был до вас. И даже не в том, что Мира принесла себя в жертву, спасая атради. Адан мотнул головой. И уж точно не в том, что неугомонная Таль никогда не успокоится. Найдёт способ изменить Бэар, разрушит Сферу, создаст новую расу или ещё что-нибудь. Проблема в тебе. В нас. В том, что я посмел захотеть тебя. И сейчас хочу. Но ты принадлежишь Алэю и всегда будешь.
Всегда. Она принадлежала ему даже тогда, когда и ещё не знала Алэя. Даже когда они не были вместе, когда избегали друг друга, не виделись годами, когда их жизни переплетались с чьими-то другими. Когда уходила страсть, и оставалось лишь ни с чем несравнимое тепло. Когда захватывала злость, граничащая с ненавистью. С желанием вычеркнуть, вырезать. Забыть. Это было больше, чем любовь, больше, чем единение, чем родство. Сразу всё и что-то совсем другое. Её маленькая, личная вечность, которая не имеет никакого отношения к времени.
И всё-таки, несмотря на это, она могла бы сейчас сказать Адану, что не знает, как бы оно могло быть уже с ним. Что желание, которое вспыхнуло здесь, в этой самой комнате, когда она вдруг поцеловала его в ответ на предложение удивить не исчезло, никуда не делось и вряд ли денется. И если он сейчас прикоснется она ответит. И тогда они точно зайдут дальше. Теперь уже никакие Гончие не помешают.