Тебе тогда так понравилось на горячих источниках Перламутровой чешуи, тихо говорит он. Хочешь поехать ещё?
Я молчу. Понятия не имею, где эти источники. Чем больше всё это продолжается, тем сильнее я путаюсь в событиях и собственных чувствах.
Тёплая ладонь ложится на мою щеку.
Посмотри на меня, Лоис.
И нужно поднять глаза, но я прожигаю взглядом несчастное кристаллофото, которое ни в чем не виновато. Но не могу даже шевельнуться, потому что всё это неправильно и неуместно.
Всё сильнее ощущение, что я не на своём месте, а появилась здесь по какому-то недоразумению. Ну нельзя же быть настолько чужой в собственной жизни, правда?
Мысли мечутся как сумасшедшие, поэтому я совершенно упускаю
момент, когда Ангард решительно приподнимает моё лицо за подбородок и прижимается губами к моим губам.
Я замираю, выбитая из колеи. От неожиданности расслабляюсь и впускаю его, даже не думая противиться. Что там противиться Дышать тоже не получается!
Ангард целует так, что можно позабыть собственное имя. С мягкой настойчивостью, будто не желая, чтобы я сейчас думала о чем-то другом. Думать невозможно, зато потянуться к нему без вопросов. Кристаллон-экран съезжает с моих коленей, но сейчас не до него.
Пальцы путаются в моих волосах, надежно удерживая затылок и не давая отвернуться. Надо признать, я сейчас об этом даже не думаю. От поцелуя кровь горит огнем, полыхает под кожей безумием и жаждой.
В какой-то миг я обнимаю его и отвечаю так жарко, что сама от себя не ждала. Если это безумие, пусть оно будет безграничным хотя бы на миг.
Удержать. Почувствовать. Не отпускать.
Потому что у меня никогда такого не было. Да и вряд ли когда-нибудь ещё будет.
Когда Ангард всё же разрывает поцелуй, потому что нам обоим надо глотнуть воздуха, и прижимается лбом к моему лбу, он тяжело дышит, будто нырял на чудовищной глубине.
Так лучше? шепчет он, обжигая дыханием.
Членораздельно ответить не получается. Да и вообще, может ли быть четкий ответ на этот вопрос?
Поэтому у меня выходит только промычать что-то полуутвердительное, но, кажется, несносного Зарана это устраивает. Он коротко целует меня в переносицу.
Не перенапрягайся. Ещё рано.
Не буду, наконец-то обретя способность говорить, бурчу я.
Правда, мысли сейчас совсем не о беседе. И когда Ангард приносит ужин, то и не о еде. Мне удается что-то отвечать, и радует, что вопросы в основном касаются моего состояния, самочувствия и какой-то окружающей ерунды.
Перед сном звучит предложение посмотреть магтрансляцию спектакля из столицы, и я быстро соглашаюсь. Конечно, странно пытаться таким образом разобраться в происходящем, зато можно хоть немного отвлечься.
Только вот я никак не рассчитывала, что смотреть-то мы будем, лёжа на кровати, и Ангард по-хозяйски привлечет меня к себе, обнимая за талию, так что ничего не останется, как прижаться щекой к его груди. И какие теперь драконьи воины света, герои с мечами, если я ничего не слышу, кроме стука сердца Ангарда?
Правда, потом удается смириться с таким положением дел, хотя слово «смириться» не совсем подходит. Потому что я быстро расслабляюсь, мне так тепло и комфортно. В руках личного дракона спокойно. А ещё есть ощущение необъяснимой защиты, хотя мне никто не угрожает.
Как ни странно, сюжет на экране даже увлекает. Там нет ничего такого, что удивило бы нестыковками. История про демона и небесное царство драконов. Любовный интерес главного героя неприступен и прекрасен, а пейзажи просто восхитительны.
Пальцы Ангарда нежно перебирают прядку за прядкой, и эти прикосновения изумительно убаюкивают.
Я начинаю дремать ещё до конца магтрансляции. Сквозь сон слышу, как Ангард всё выключает, в комнате становится темно. После чего немного сползает вниз, так и не выпуская меня из рук. Я шумно выдыхаю, чувствую губы на своей макушке.
Спи, будто гладит шёпот, обласкивает невесомо и мягко.
Спи.
Просто спи.
Я неосознанно улыбаюсь и проваливаюсь в сладкую колышущуюся тьму.
Дышать получается через раз.
Что-то ввинчивается в грудь, раздвигает кости, мерзко скребет по рёбрам. Каждый удар вспыхивает болью под веками. Горло сдавливает от дикого крика, который не может вырваться и вытекает кровью изо рта.
Кожа горит. Как же ей не гореть, если её медленно сдирают лоскут за лоскутом?
А внутри такая дикая пустота, что хочется выть. Потому что там только пепел, оставшийся на обгоревшей плоти. Там ничего нет, больше никогда не будет Остался только обжигающий холод, и от него не убежать, не скрыться.
Обломанные ногти скребут по сухой земле, но зацепиться не получается. Я куда-то соскальзываю и даже не могу обернуться. Каждый звук будто звон колокола. Сколько раз он прозвонит, столько и получится дышать. А вот потом
Сильная рука зверски хватает меня за волосы и делает рывок. Я захлебываюсь собственным криком.
Что, сучка, нравится? хриплый шёпот вгрызается в висок. Думала, что-то получится? Слабые не живут.
А потом меня встряхивают, как тряпичную куклу.
Слабые.
Не.
Живут.
Сла
Лоис, Лоис! словно через толщу воды слышу я испуганный голос Ангарда. Проснись, слышишь, проснись, пожалуйста