Ангард поднимает моё лицо за подбородок и смотрит мне в глаза:
У тебя что-то болит? тихо спрашивает он.
Я отрицательно мотаю головой. Точнее, удается сделать только один жест, который показывает отрицание. Есть надежда, что Ангард всё поймет.
Он ничего не говорит. Мне стыдно, неловко, я никогда ранее не была в такой ситуации, поэтому следующим с губ срывается:
Прости.
Ангард смотрит на меня ещё пристальнее, а потом внезапно резко прижимается к моим губам. От неожиданности выбивает дыхание. Потому что поцелуй властный, требовательный, не дающий выдохнуть. Руки Ангарда держат настолько крепко, что, наверное, потом останутся синяки.
Никогда, шепчет Ангард так, что у меня внутри всё сжимается. Никогда не смей скрывать, что тебе плохо.
Я только рвано выдыхаю. Мне нечего возразить. Ангард снова прижимает меня к себе, всем видом показывая, что не собирается никуда идти. По крайней мере, прямо сейчас.
Прикрыв глаза, я утыкаюсь в шею мужа, стараясь не то что не шевелиться, но и практически не дышать, чтобы не нарушить это хрупкое чувство покоя и защищенности.
В голове пусто, виски немного ноют. Я прикрываю глаза. Я только немного передохну, просто погреюсь в руках Ангарда. Просто
Я сама не замечаю, как отключаюсь, будто не спала всю ночь.
***
А дальше всё сливается в единый круговорот. Кажется, я просыпаюсь, но с трудом соображаю, что происходит. Кто-то подносит к моим губам что-то, остро пахнущее травами, и говорит, что надо выпить. Я подчиняюсь, во рту разливается холодная горечь. Я закашливаюсь, запиваю такой сладкой водой и снова засыпаю.
Потом вроде бы слышу голоса, но это не точно. Сон не выпускает из своих темных удушливых объятий. Немного легче становится, когда ладонь Ангарда ложится на мою грудь, и в тело вливается драконья сила духа, наполняя покоем и какой-то удивительной тишиной.
На этот раз я сплю
без дрянных снов, меня ничего не тревожит. И открываю глаза поздним вечером, а то и ночью за окном темно, виднеются только желтые окна соседнего дома.
Я морщусь, ворочаюсь на постели, провожу рукой по лицу. Ощущение, что проспала целую вечность. Я отбрасываю назад встрепанные волосы. Запоздало осознаю, что я дома и в собственной постели.
Мне становится дико неловко и стыдно, что своей истерикой вынудила Ангарда возиться со мной. Ибо кто ещё этим будет заниматься?
Вздохнув, я всё же понимаю, что надо что-то делать. Я не хочу думать о том, что сегодня произошло. Только вот такое вряд ли быстро забудешь.
Поэтому надо встать и хотя бы доползти до ванной. Там умыться, привести себя в порядок, отметить круги под глазами и неприятную бледность. Собрать волосы в низкий хвост и выбраться на кухню, где Ангард стоит у плиты. Нос щекочет запах рыбы. Хвостатый тайор Рыба Рынок Я всё испортила.
Я подхожу к мужу и обнимаю со спины, утыкаясь носом в плечо. Он едва ощутимо вздрагивает, накрывает мои руки своими. Видно, задумался.
Но через секунду быстро оборачивается и смотрит на меня с тревогой. Однако, сообразив, что жена чувствует себя лучше, чем раньше, просто привлекает к себе, не говоря ни слова.
Как ни странно, я понимаю, что именно этого и хотела. Таких крепких и надёжных объятий своего Ангарда, которые могут заменить весь мир. Шумно выдохнув, я прижимаюсь щекой к его груди и прикрываю глаза. Лямка забавного фартука, надетого на мужа, немного впивается в кожу, но это сущая ерунда.
Прости, бормочу я.
Нет, это ты прости, что вовремя не разглядел, что с тобой что-то не так, говорит Ангард мне в волосы. Как ты сейчас? Может, ляжешь? Я принесу ужин.
Ты ни в чем не виноват, упрямо возражаю я и тут же чуть не подпрыгиваю: Рыба!
Ангард кидается к плите. Слава Золотой, пожарную службу вызывать не приходится, даже проветривать не нужно. Но этим всё вполне могло обернуться. Зато, видя раздосадованного и фырчащего Ангарда, я вдруг начинаю смеяться. Легко, искренне. А потом приближаюсь одним большим шагом и целую его, обрывая все возмущения.
Мы ужинаем этой самой рыбой, чуть подгорелой, но сумасшедше вкусной. Макаем в соус и отрываем кусочки от свежих лепешек, которые покупаем в маленькой лавочке на соседней улице у сварливой матушки Фарфунеллы.
За едой Ангард рассказывает, что из-за стресса у меня нарушилась циркуляция силы духа, поэтому я выпала из реальности.
Я понимаю, что всё это только последствия. Причины не в стрессе. Я вздрагиваю, когда Ангард накрывает мою руку своей и говорит:
Извини. Я не знал, что мастерская тебя так расстроит.
Я качаю головой и сжимаю пальцы мужа.
Дело не в ней. Я рада. Действительно рада.
«И даже если раньше никогда не мечтала быть вышивальщицей, то обязательно что-то придумаю», решаю я.
Я обещала в храме сделать всё, чтобы близкие люди были счастливы. И сделаю это. Даже если это невозможно.
Я думаю об этом, когда мы убираем со стола, говорим о прошедшем дне, ложимся в постель.
Я понимаю, что не сумела сейчас успокоить своего Ангарда, но это лучше, чем ничего. И ощущать, как меня снова обнимают и прижимают к груди, так хорошо и правильно.
Мне очень нравится это сочетание «мой Ангард». Я не называю мужа так всё время, а только когда желаю выделить момент. Но, кажется, теперь этих моментов станет намного больше.