Поэтому ранние подъемы, едва только рассвет начинает окрашивать небо, въелись с детства. Подъем, разминка, утренний полет в драконьей форме. А сейчас Вставать, когда тебя так крепко обнимают, доверчиво прильнув всем телом, совершенно не хочется.
Ангард едва ощутимо касается губами волос своей любимой женщины, которая шумно выдыхает, но не просыпается.
С тех пор, как он отпустил себя, приняв, что отношения нужны им обоим, не было места ночам в одиночку. Лоис долго и упорно закрывалась, пытаясь показать, что способна прожить одна, но Ангард обладал воистину невероятным терпением. Вряд ли кто-то другой сумел бы найти путь в сердце этой упрямицы, которая за стеной резких фраз и вспышек взрывного характера отчаянно нуждалась в любви и заботе.
В первый раз Ангард обратил на неё внимание ещё в академии. Лоис казалась не младшей, а старшей сестрой на фоне вечно что-то откалывающей смешливой Лутанны. Та затмевала всё на свете, но не для Ангарда.
Потом судьба их развела. Но при новой встрече он с изумлением отметил, что Лоис стала строже. Красивее. Натянутая, как струна. Её эмоции были яркими, ослепительными, как молния, разрезающая темные небеса.
Лоис тем временем закидывает ногу ему на бедра и потирается щекой о грудь. Ангард невольно улыбается. Ему нравится такая Лоис: восхитительно сонная, совершенно не прячущая истинных желаний.
Пусть она и не спит, как её сестренка (Ангард это знал со слов Рейрина), до вопиюще неприличного времени, но всё равно не поднимается на рассвете. Ангард никогда не возражал, просто Нет, как же тяжко сейчас встать.
Я знаю, что ты не спишь, бормочет Лоис, не открывая глаз. У тебя что, внутренний будильник?
Ангард улыбается, гладит её по волосам, обнимает обеими руками, и та выдыхает, словно именно этого ей отчаянно не хватало.
После несчастного случая она вообще реагировала немного не так. Будто не верила, что её могут любить и хотеть оберегать. Касаться. Гладить. Целовать. Совсем, как в начале их отношений.
Видит Золотая, как Ангард тогда испугался. Он прекрасно понимал, что мог потерять свою любимую. Но кто-то на небе, или где там еще, сохранил жизнь его женщине. После этого всерьез приходилось себя одергивать, чтобы не пытаться всё время обнять её. Потому что в какой-то момент он понял это может перейти в манию.
Спасало, что Лоис ещё была слишком слаба и практически не сопротивлялась. Только во взгляде вспыхивало упрямое: «Я сама!» но потом она только выдыхала, прикрывала глаза и прижималась крепче.
Ангард в это время особенно четко вспоминал, что первым желанием по отношению к этому человеку была не страсть, не жажда присвоить так, чтобы другие не тянулись, ни даже тяга почувствовать, а желание обнять.
Да, он хотел обнять. Обнять и больше не выпускать.
Однако вчера он кое-что пообещал. Значит, надо выполнять.
Спи, шепчет Ангард, целует Лоис в волосы и все же аккуратно выскальзывает из-под одеяла, чувствуя, как на секунду та пытается его удержать, но потом все же отпускает.
Поправив одеяло, Ангард невольно улыбается. Жаль, что сама Лоис никогда себя такой не увидит. И действительно, это позволено видеть только Ангарду.
После чего он тихо выходит из спальни, прикрывая дверь.
***
/Лоис Лузард/
Мне снится что-то очень хорошее. Поэтому, когда кто-то говорит, что надо вставать, получается только нечленораздельно промычать и зарыться носом в подушку.
За что? бубню я. Что я сделала в своей жизни не так?
Тихий смех мужа дает понять, что жаловаться не на что. Я на ощупь ловлю его руку и прижимаюсь к ней щекой. Глаза по-прежнему открывать не хочется.
Дорогая, пора вставать.
Обычно в такие моменты я уже достаточно бодра, чтобы пошутить или поворчать, но сейчас остается только вздохнуть.
Ладонь Ангарда, теплая и такая ласковая, проходится по моей спине.
Завтрак уже на столе.
Аргумент звучит весомо, так что я всё же заставляю себя подняться. Сегодня я хотела пораньше попасть на рыбный рынок, а Ангард по дороге меня подкинет. Поэтому ни о каком сне до позднего утра речи не идет.
Я даже не смотрю на часы, иначе бы поняла, что драгоценный супруг разбудил меня раньше, чем договаривались.
Вода слишком холодная, но кое-какую бодрость она приносит. Драконий кофе, крепкий и безумно ароматный, возвращает к жизни. При этом я категорически не желаю отлипать от плеча Ангарда, считая, что имею право побаловать себя.
Утро отчаянно свежее. Прохлада пробирает основательно, я передергиваю плечами. Но воздух удивительно хорош. До дневной суеты ещё далеко. Конечно, улицы не окутаны тишиной, но ещё можно услышать то самое хрупкое и нереальное, что исчезает под полуденным солнцем и возвращается только к ночи.
В кристаллобиле, конечно, тепло. Ангард что-то мурлычет под нос. Меня немного убаюкивает, поэтому в какой-то момент я просто вздрагиваю, стоит нам остановиться, пропуская пешеходов.
«Сегодня по желанию поспать, кажется, я переплюну Лутанну», приходит мысль.
Правда, если обычно это раздражало, то сейчас вызвало мысленную усмешку. Я провожу ладонями по лицу, смотрю в окно и озадаченно хлопаю глазами.
Что это за район? Мы сюда ещё не заезжали. Дорога к рынку идет совсем с другой стороны. Там море. И пахнет всегда солью и счастьем.