Еще четверо охранников уводят двух парней, и Веснушка рядом со мной качает головой.
О, нет, о боже, нет.
Поворачиваясь к ней и обратно к мальчикам, я смотрю в замешательстве. Ужас в ее голосе перекрывает ее слова, как будто она только что стала свидетельницей чего-то более ужасного, чем наблюдать, как ее подругу избивают оба мальчика.
Что с ними будет?
Я не знаю. По ее щеке скатывается слеза, которую она быстро вытирает, как будто не хочет, чтобы я видел.
Они никогда не возвращаются, когда их утаскивают.
Глава 10
Когда некоторое время назад были распределены обязанности по дому, я смирилась с тем, что буду работать на кухне, в надежде увидеть свою сестру. Каждый проходит через это в какой-то момент, но прошли годы с тех пор, как я в последний раз мельком видела ее здесь. Возможно, она приходит в другую смену. Может быть, девочки из акушерского отделения едят вместе. Иногда я представляю это: Брайани и друзья, которых она здесь завела, едят вместе. Смеются и рассказывают истории, такие же беззаботные, как любой день в пустыне. Как я ни стараюсь, представить ее лицо становится все труднее, детали, которые я когда-то запечатлел в памяти, медленно растворяются в обрывках забытых мыслей. Если бы не периодические обновления Медузы, я бы никогда даже не узнала, что она жива в этом месте.
Я протираю столешницы из нержавеющей стали, готовя кухню для следующей группы. Преимущества работы здесь в том, что я получаю дополнительный кусок хлеба после смены и воду, когда захочу. Я не из тех, кто отказывается от дополнительных услуг, потому что за четыре года я поняла, что то, чего не беру я, возьмет кто-то другой, но сегодня я не в настроении. У меня еще одна встреча с Железным гигантом, за которой последует восхитительное завершение с доктором Эрикссоном, которое официально испортило мне аппетит.
Я кладу хлеб в огромную раковину из нержавеющей стали, все еще на четверть заполненную пеной после мытья посуды, и наклоняюсь, чтобы вытащить пробку. Острый укол впивается в кончик моего пальца, и я сдерживаю проклятие, разглядывая срез сбоку. Кровь стекает по влажной коже, вытекая из значительной раны, которая, судя по глубине, когда я ее раздвигаю, вероятно, нуждается в наложении швов.
Всасывание из сливного отверстия привлекает мое внимание к ножу, оставленному одним из поваров Легиона. Предполагается, что у нас не должно быть доступа к такому потенциальному оружию. Повара готовят еду задолго до того, как мы приходим подавать ее, и ни разу они не были настолько небрежны, чтобы оставить нож. Вид этого пробуждает вспышки памяти, и я останавливаюсь в надежде погрузиться в эти странные образы, похожие на сон.
Кали! Кали! Брайани зовет меня.
Я поворачиваюсь и вижу ее, лежащую на каталке рядом со мной. Стерильный запах отбеливателя и химикатов наполняет мои легкие, но ему не удается заглушить едкий запах смерти. Я протягиваю руку, подключенную к трубкам. Комната вращается слишком быстро. Надо мной нависает мужчина. В его руке скальпель, такой блестящий, что я вижу, как свет от огромной лампы надо мной отражается в стали. Из моей груди вырывается измученный крик.
Кажется, что это почти другой человек, но детали такие яркие. Я смотрю вниз на порез на моем пальце, из которого начала сочиться кровь, которая скапливается в раковине, окрашивая белые пенистые пузырьки воды для мытья посуды. Я поднимаю нож и прячу его в карман фартука, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что никто из двух других кухонных работников не заметил, и сую палец под проточную воду, чтобы промыть порез. С полки рядом со мной я беру чистую сухую тряпку и оборачиваю ее вокруг раны, сильно сжимая, чтобы остановить кровь.
Если кто-нибудь найдет оружие, они воспользуются им, чтобы удалить с меня что-нибудь что-нибудь безвредное, вроде пальца. Я однажды видела, как это произошло. Однажды девушка стащила скальпель из операционной, и Медуза приказала одному из солдат отрезать ей этим самым ножом большой палец. Тем не менее, нож это подарок, и в таком месте, как Calico, нельзя игнорировать такие простые милости судьбы.
Глубокий ожог
проникает в мою плоть там, где рана начала процесс заживления. В темноте почти ничего не видно, но я проделал отличную работу, ковыряясь в нем последние двадцать минут, пока сидела у стены в камере Валдиса.
Еще один день тишины.
Впрочем, я к этому привыкла. Он не беспокоит меня. Я не беспокою его. Никого не опрокидывают на спину и жестоко насилуют.
Рана отвлекающий маневр, который мне удалось скрыть от Медузы по пути сюда, хотя альфы, которых мы встретили по пути, казались более возбудимыми, чем обычно. Как будто они чувствовали запах крови и вскрытой плоти.
Нож я спрятала в дырке в моем матрасе еще в номере. Возможно, я никогда им не воспользуюсь.
Тем не менее, приятно знать, что он есть.
Дверь со щелчком открывается, раньше, чем в прошлый раз, если только моя рана не отвлекает меня настолько сильно, заставляя думать, что это произошло раньше.
Руки Медузы сложены, подбородок высоко поднят, глаза полны всевозможного разочарования.
Пойдем со мной. Позади нее солдаты Легиона входят в комнату, проходя мимо меня, когда я поднимаюсь на ноги.