четыре. Кажется, наш первый вечный танец был о доверии. Во всяком случае, мне до дрожи хотелось, чтобы он мне доверял.
Откуда ты взялась такая? спросил Лик позже, задумчиво меня разглядывая, и рисуя на моих скулах, шее, плечах и груди невидимые узоры. Я удобно положила голову на его колени и, не отрываясь смотрела на него. Обнаженный, смуглый, с длинными черными волосами, разметавшимися по плечам, с хищными чертами лица, сейчас он напоминал мне молодого бога войны или мятежного духа в своем земном воплощении.
Какая «такая»?
Странная, ухмыльнулся он, свободная: тебя не волнует, кто и что о тебе подумает. Трусиха, но при этом упрямая до ужаса
Кто бы говорил..
миролюбивая, но рвешься в самое пекло, взгляд его явно требовал ответа.
Ты, между прочим, тоже.
Я по-другому не умею, нахмурился слегка.
Вот считай, я от тебя и нахваталась, хихикнула, сразу, как увидела Ты, знаешь ли, та еще зараза, Лик.
Ну-ка повтори, иронично взлетела смоляная бровь, и я поняла, что пора тикать.
Вообще-то я имела ввиду, что ты меня вдохновляешь, принялась объяснять, потихоньку отползая в сторону заражаешь. заряжаешь, так сказать, энергией.
Неужели? он обманчиво-расслаблено положил руку на подушку.
Да-да, вселяешь боевой дух, осторожно села и уже так продолжила свое тактическое отступление ага, а вот вожделенный край кровати
Да что ты говоришь, в следующую секунду на меня набросили аркан из Тьмы и повалили на спину, словно жука, только лапками дрыгать ну никак не получалось.
Значит, я зараза самый несносный на свете тип преспокойно возлежал рядом, приподнявшись на локте, и пристально меня разглядывал. В глубине сумеречных глаз плясали смешинки.
Да, воинствующая и очень коварная, подтвердила я.
Еще что-нибудь хочешь добавить к сказанному? смуглый палец не слишком нежно обвел контур моих губ.
Хм у тебя ужасный характер, посетовала, прерывисто вздыхая.
Лик ухмыльнулся и снова принялся выводить на моем теле затейливый орнамент.
Даю последний шанс облегчить свою участь, предупредил он. Художества его между тем спускались все ниже и ниже, взгляд на глазах наливался темной тягучей тяжестью, а на губах появилась та самая, когда-то испугавшая меня, улыбка сейчас от нее бросало в жар.
Ненормальный, произнесла почти восхищенно, окончательно слив свой «последний шанс» в трубу, и тут же ощутила, как мягкие прохладные путы оплели щиколотки, лишая возможности двигаться.
Эй, запротестовала, так нечестно.
Воинствующая и очень коварная зараза вовсе не обязана быть честной, сообщил начинающий инквизитор, нависая надо мной с неизбежностью летней грозы, и приступил к своими непосредственными обязанностями. А я то улыбалась как дурочка от красоты открывавшейся картины, то чуть не плакала от невозможности прикоснуться к этому чертовски желанному мной человеку. А он он изучал меня от и до то бережно и осторожно, то дерзко и нагло, останавливаясь за пару мгновений до того, как я начну умолять о пощаде.
Тело, лишенное возможности нормально участвовать в этом действе, находило новые, совершенно запредельные возможности, чтобы себя выразить. И слова у меня оставались слова правда, довольно скоро я утратила способность ясно мыслить но совершенно точно что-то шептала и даже кричала..
Когда же, наконец, путы, сдерживающие меня, истаяли, я вцепилась в своего мучителя так крепко, что никто на свете не мог бы оторвать меня от него. Я покрывала его лицо и шею поцелуями, гладила плечи, пытаясь отдать всю ласку и теплоту, пока меня окончательно не разорвало. В этот раз моя история была про нежность В какой-то момент он замер, и я с волнением заглянула в темно-синие омуты, боясь найти там насмешку или осуждение но Лик смотрел одновременно настороженно и пытливо, будто увидел то, чего никак не рассчитывал найти. Так мог смотреть подросток, давно усвоивший, что сказки врут, и вдруг наткнувшийся на фею.
И все же, откуда? спросил он наконец, пропуская пальцы через мои волосы.
Не от мира сего, улыбнулась я, вспомнив понравившуюся мне формулировку.
Как, наверное, и он сам. Хотя не факт. Я же не знаю точно, какой из четырех миров его родной, может этот.
Что-то не так? решила спросить прямо.
Да нет, все так, отозвался он, слишком так, и это настораживает.
Такую логику мне было сложно постичь. Что-то подсказывало, что он так не привык: ни самому привязываться к кому-то бы то ни было, ни к тому, что кто-то может быть привязан к нему. Наверное, это слишком большая роскошь,
если чуть ли не ежедневно рискуешь жизнью, сражаясь с тварями Бездны. Боже мой, о чем я только думаю? Какая «привязанность»? Может, он завтра вообще сделает вид, что между нами ничего не было Эх, Медея, Медея..
Чуть позже усталость взяла свое, я пригрелась под теплым мужским боком, обвив свою вредную «прелесть» рукой и еще, для верности, ногой. Уже почти засыпая, вспомнила, что давно хотела кое-что у него спросить:
Когда ты перестал видеть сны?
Года четыре тому назад, ответил Лик, примерно тогда же, когда получил магистра.
А до этого что снилось?
Не помню уже, он легонько нажал пальцем мне на кончик носа, и я тихонечко фыркнула.