Однажды я, побаивающаяся Владыку, осмелилась просить его изменить свою решение. Но тщетно. Отец не уступал сыну в бессмысленном упрямстве.
Тихий, но настойчивый стук доносится со стороны окна. Я смотрю туда и вижу Лика, делающего мне знаки. Я бросаюсь к нему, открываю окно и отхожу в сторону. Лик привычным ловким движением спрыгивает с подоконника вниз.
Привет, говорит он так, будто мы только вчера с ним виделись, хочешь новость?
Его глаза блестят, по щекам разлит нездоровый румянец. Я пристально вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, в ясном ли он уме Кажется, да, только взволнован до предела. И ему не меньше хочется рассказать о чем-то, чем мне выслушать его. Я молча киваю, несколько раз и быстро-быстро. Лик фыркает довольно и садится на кровать.
Скоро мне здесь не будет, Дея, говорит он.
Я не понимаю его. Как? Крылья он так не получил, а без них далеко отсюда не уйти.
Я нашел способ, радостно сообщает он, точнее сказать, способ нашел меня. Вот, смотри..
Он протягивает мне раскрытую ладонь, на которой, поблескивая в приглушенном вечернем свете, перекатывается волчок с четырьмя цветными полями.
Дрожь, прошедшая вдоль хребта, заставила нахохлиться, а потом и встряхнуться, взъерошив перья. Воспоминания рассеялись, оставив меня наедине с растерянностью, пораженную и испуганную.
Будь я в человеческом облике, я бы охватила себя трясущимися руками, сейчас же просто лежала на камнях, распластав крылья и закрыв глаза.
Лик! Сердце мое, боль моя, небо, куда я так стремлюсь пропасть, куда я срываюсь Значит, вот когда ты стал стал проводником Выходит, именно этот мир тебе родной?
«Альвар Эрилик», вспоминаю я его настоящее имя, и оно отзывается волной нежности и тоски..
Я собираю всю свою внутреннюю решимость и снова сажусь на самый край купели.
Что бы ни было дальше, я должна это видеть
То есть, ты не исчезнешь на самом деле? спрашиваю с тревогой?
Для вас нет, как я понял, разве что стану более предсказуемым отцу на радость, ухмыляется он едко, но я успеваю разглядеть в глазах его боль и обиду, а на самом деле окажусь совершенно в другом месте. Посланник сказал, что мне придется посетить все миры один за другим, чтобы найти решение какой-то там проблемы, а потом возвратиться сюда. Но, знаешь что? он склоняется ко мне так близко, что я чувствую на своей щеке его прерывистое дыхание, Я не вернусь, Дея! Я же не полный кретин, чтобы не воспользоваться таким шансом. Я уболтал посланника показать мне иные реальности, не все, но парочку. Там такое, Дея! Ты и представить себе не можешь! грудь Лика часто вздымается, а в глазах читается такой неподдельный восторг, которого я еще никогда в них не видела. Я смогу стать тем, кем всегда мечтал! Смогу сражаться, летать и по-настоящему заявить о себе. Там я не буду всем кругом чего-то должен, понимаешь?
Понимаю, но от этого не становится менее горько.
Твой отец любит тебя, пытаюсь я пробиться к нему..
Он сам от меня отказался, пусть получит то, что заслужил, отвечает Лик резко, зло.
Эта упрямая, почти детская в своей искренности обида, которую я вижу в нем, плохой советчик, но он все уже для себя решил.
А я Лик как же я? спрашиваю тихо.
Замешательство и смущение проступает в столь дорогих мне чертах, и он отводит взгляд. В первый раз за все время.
«Вот зачем он пришел ко мне», понимаю я, «не только, чтобы рассказать, но чтобы получить заранее мое прощение». Слезы душат меня изнутри, но разве я могу позволить себе, чтобы он запомнил меня глупой ревущей девчонкой? Я хочу улыбнуться через силу, но тут новая сумасшедшая мысль приходит мне в голову.
Сама не понимая, что делаю, я обхватываю ладонями его лицо и разворачиваю его к себе, глажу, убирая в стороны блестящие иссиня-черные пряди, не обращая внимания на изумление в глазах цвета вечерней грозы.
Лик, пожалуйста, возьми меня с собой, шепчу я горячо, я тоже хочу быть проводником.
Я касаюсь его лба своим и замираю, напуганная собственной дерзостью.
Дея, я не уверен, что это возможно, он мягко накрывает мои руки своими и отводит их в сторону, посланник сказал, что проводник должен быть один. Как только появляется новый проводник, прежний перестает им быть.
Но я ничем не буду тебе мешать! Клянусь западным ветром! Я просто хочу хочу быть с тобой, я вытираю выступающие слезы рукавом, как простолюдинка или бестолковый малыш, Подожди этот всемогущий дух, который подослал к тебе посланника он ведь может разрешить мне, правда?
Я хватаюсь за эту мысль, как падающий в пропасть за ветку хилого кустарника.
Лик, он может?
Не знаю, отвечает он, я спрошу посланника, но
Я буду молить Его об этом, каждый день и каждый час Я отдам все, что у меня есть, скажи Ему, ладно? Он должен услышать меня, должен, должен, должен
Лик крепко прижимает меня к себе, гладит по голове, успокаивает, а я все-таки плачу, вцепившись в него, не представляя, как жить дальше, когда он уйдет
Воспоминания мелькают, мельтешат перед глазами ворохом листьев, брошенных в лицо ветром.
В них я вижу себя со стороны.
Бледное лицо Джалидеи отражается в зеркалах. Она молча, опустив глаза, идет по коридорам, сопровождаемая слугами, отсылает их, заходя в свои покои. Закрывает двери и, опустившись на колени, начинает творить молитвы так, как умеет, как положено взывать к духам в Таар-ди-Ор: зажигает свечи, надрезает ладонь, смачивая кровью чашу из эльдиона, потом открывает окно, позволяя горным ветрам войти в комнату и почти всю ночь, продрогшая, просит у неведомого ей всемогущего духа, властвующего надо всеми мирами, только одного: сделать ее проводником, чтобы она могла следовать за тем, кого любит.