Итак: товарищ майор управлял бронетранспортёром. Мусин, вставив полную ленту, постреливал из пулемёта. Боец палил по фрицам из автомата. А я расположился у заднего борта, чтобы враги не зашли бы в наш тыл и не забросали бы нас гранатами.
Первым, сражённый пулей в лицо, упал Сергей. И сразу же боец, стрелявший из автомата, схватившись за ухо, присел, спрятавшись за борт. Я пригнулся и получил в каску две пули. Одна отрекошетила в убитого Мусина, а вторая ушла вверх. И тут я подумал о смерти. С начала войны я о ней не думал. Я стреляю враги падают. Враги стреляют в меня не попадают, а если и попадают, то от смерти спасают каска и броне -жилет. И у меня сложилось большое самомнение, что я неуязвимый, а все фашисты растяпы и только знают, что подставляются под мои пули. А если противник не промах -нётся и я упаду как Мусин? На войне всякое случается. Может и такой неприятный для меня эпизод произойти, но всё равно - я был уверен, что не погибну, а если и будет ранение, то небольшое.
- Чего с тобой?- спросил я у бойца.
- Да в мочку уха попали, гады. Лейкопластырем попробую заклеить.
Что такое лейкопластырь я не знал, но предположил, что это очень хорошая вещь, если им можно заклеивать, а не перебинтовывать.
- Почему не стреляете?- крикнул Тареев.
- Я легко ранен,- ответил боец.- Сейчас починюсь и вернусь в строй.
Я выглянул за борт и увидел как фашист, выйдя на дорогу, зайдя в наш тыл, размахивается, чтобы запустить гранату. Я выстрелил раньше, чем пехотинец успел сделать бросок и патроны в магазине закончились. Я вставил полную обойму и передёрнул затвор. БТР объезжал перевёрнутые мотоциклы. Позади нас взорвалась немецкая граната. Я чуть приподнялся над бортом и начал стрелять короткими очередями. Я палил из автомата, не видя живых мишеней. Напоминаю, что в сумерках фашистов между деревьями за секунду не разглядишь, а если будешь долго всматриваться, то сам пулю схлопочешь. Пострелял, спрятался за борт. Переполз на другое место. Снова пострелял и спрятался за борт. Попал в немца, или не попал - неизвестно. Бронетранспортёр доехал до горящих грузовиков и начал двигаться задним ходом.
Боец заклеил ухо липкой лентой и из гранатомёта выстрелил в кусты. После взрыва я услышал крики врагов. Молодец гранатомётчик! Нанес врагу урон в живой силе. Я последовал его примеру и выстрелил наугад. Услышал после разрыва гранаты крики фашистов. Со стороны противника выстрелов больше не последовало.
Тареев остановил БТР в том же месте, с которого мы тронулись в путь.
- Ну что? На сегодня война закончилась?- то ли самого себя, то ли нас спросил товарищ майор, а мы не знали, ЧТО ему ответить.
- Может, фашисты затаились,- предположил я.
- Уже темнеет, а фрицы боялись по лесу ночами шляться,- сказал Тареев.- Правда, и днём находиться в лесу им, тоже, было не комильфо.
«Комильфо»- это «комфортно» или «хочется»?
- Я не пойму - а почему фашистов прозвали фрицами?- поинтересовался я.- Есть же и другие слова.
- Да потому, что они называли наших солдат иванами,- ответил боец.- Но сейчас немцы ещё не пуганы, потому что партизан нет. А вот на следующий год наши лесные браться здорово им и нервы потреплют, и морды набьют.
- Товарищ солдат,- подал голос командир нашей группы,- партизаны - это не лесные браться, а народные мстители. Лесными братьями называли недобитых фашист- ских сторонников, которые прятались в лесах и вредили Красной Армии.
- Да-а?!- очень удивился боец.- А я думал иначе. Если живут в лесу, то, значит, они лесные браться.
- Ты ошибался. Так. Надо взять «двухсотых», все гранатомёты, автоматы, а БэТээР взорвать.
- Товарищ майор, а что такое «двухсотые»?- спросил я, не представляя, что в бронетранспортёре можно назвать «двухсотыми»?
- Это убитые,- пояснил боец.
- А почему «двухсотые»,
а не, например «десятые»?- снова поинтересовался я.
- Это такая армейская терминология,- ответил Тареев.- Всё. Действуем по моему плану.
Я, согнувшись, нёс на себе Мусина, разряженные и неразряженные гранатомёты, два автомата и два «сидора».
Кто-то, скорей всего, товарищ майор выстрелил по бронетранспортёру, и тот смиренно принял смерть. А что ему ещё оставалось делать - этому БТРу?
Тяжела ты солдатская доля. Если бы не бронежилеты и каски на мне и Серёге, то было бы, значительно, легче.
- Вот они,- услышал я голос товарища полковника.- Бойцы, помогите ребятам.
С меня сняли Мусина и оружие. Стало намного легче, но болела спина, и я не мог выпрямиться.
Ко мне подошёл Карен Ароян и сказал:
- Антон, сейчас помогу.
Ароян коленом надавил на мою Жозефину Павловну, а руками потянул меня за плечи на себя. Охая, я выпрямился.
- Карен, я думал, что ты убит,- прохрипел я, потому что в горле пересохло от ношения тяжестей.
- Я тоже думал, что буду убит, но меня спас Велиев. Он меня собой закрыл и погиб, а я оказался в позорном плену.
- Ион Чеботарь тоже погиб. Там на дороге лежит,- я полез в «сидор» за питьевой водой.- Чеботаря надо сюда принести.
- Никого сюда приносить не будем,- заявил товарищ полковник.- Может, там немцы засаду устроили, и мы больше людей потеряем, чем спасём одного. Тем более - он все равно убит, и мы ему помочь ничем не сможем.