Он не был склонен объяснять свое присутствие в Бате. Но пообещал нанести визит на Грейт-Пилтени-стрит, прежде чем отбудет в Керри, куда его требуют дела. Однако сэр Маннинг, который присоединился к ним, как только мистер Барнуолл направился из павильона, пролил свет на нежелание последнего говорить о причине его приезда в Бат.
Продулся в пух и прах, лаконично объявил он. Слышал об этом от Ларраби. Должно быть, в фараон или вист. Явился сюда поправить дела остановился в «Пеликане» или черт знает какой еще дыре. Я слышал, он пристроился к старине Тафтсу приехал вместе с ним из Лондона в его экипаже, чтобы избежать дорожных расходов. Но Тафтс не намерен поддерживать его здесь. Бедному Джерри скоро придется вернуться в Ирландию.
Да, он сам об этом сказал, кивнула леди Мерсер.
Она проводила мистера Барнуолла осуждающим взглядом и выразила мнение, что карточные игры это проклятие современного общества. Сэр Маннинг, искренне надеявшийся, что слухи о его собственных проигрышах не достигнут ушей леди Мерсер прежде, чем будет публично объявлено о его помолвке с ее внучкой, поспешил с этим мнением согласиться.
О мистере Барнуолле больше не говорили, но Джорджина, вернувшись домой, провела весь день в унынии, так как неожиданное появление в Бате мистера Барнуолла живо напомнило ей обстоятельства, при которых она в последний раз виделась с ним, на балу у леди Элизы. Она плохо спала в ту ночь, и, когда леди Мерсер и мать предложили ей на следующий день отправиться с ними за покупками, ей не пришлось притворяться, сославшись на головную боль.
Она посчитала это счастливым обстоятельством, когда под конец завтрака Финч принес в комнату почту. Среди писем оказалось одно от Брендона. И когда она распечатала его, то первое, что бросилось ей в глаза, было имя Шеннона. Зная наперед, что не сможет прочесть это письмо, не выдав себя и не вызвав тем самым расспросов леди Мерсер, она поспешила отложить его в сторону и объявила, как можно беззаботнее, что прочтет позже, поскольку Брендон, по всей видимости, сочинил целый том.
Леди Мерсер недовольно заметила, что теряется в догадках, о чем может писать молодой человек на стольких страницах, с чем Джорджина искренне согласилась. Сгорая от нетерпения узнать
причину неожиданного эпистолярного энтузиазма Брендона, она с трудом дождалась, когда за леди Мерсер и матерью закрылась входная дверь, и бросилась в большую гостиную.
Письмо не имело учтивых предисловий.
«Дорогая кузина, писал Брендон. Я решил, что должен сообщить тебе все, что узнал о Шенноне. Наверняка поднимется невообразимый скандал, когда все откроется. И это вот-вот может случиться. Хотя на данный момент намерения Шеннона известны лишь мне и Роту. Видишь ли, он собирается передать «Дубы» тебе и уехать в Америку. Я уверен, что это самый глупый поступок, который он может совершить, поскольку ты вряд ли сможешь приехать сюда, уж не говоря о том, что ты в свое время унаследуешь состояние леди Мерсер, в то время как у него за душой нет ни гроша. Однако переспорить его невозможно. С таким же успехом я мог бы биться головой о стену. Он утверждает, будто «Дубы» принадлежали бы тебе, если бы он не женился на Ноле, и он не желает дальше пользоваться своим правом».
Когда Джорджина дошла до этого места, она так разволновалась, что у нее задрожали руки. Она с трудом понимала смысл написанного.
«Полагаю, первым делом мне следовало сообщить тебе, читала она жадно дальше, что, как я и подозревал, та невероятная история, которую вложили в твою голову, не что иное, как сплошные выдумки. Ты знакома с Ротом, поэтому знаешь, что ему можно доверять. Так вот, в настоящее время майор гостит у Шеннона в «Дубах», и я почти каждое утро езжу туда, так что у меня не раз имелась возможность поговорить с ним наедине.
Однажды я напрямик спросил его о той истории, что наплела тебе леди Элиза в Стокингсе. Никогда в жизни я не видел более потрясенного человека. Он сказал, что находился в Брюсселе в то время, когда умирала Нола. Шеннон был страшно обеспокоен, выписал трех докторов, к тому же самых известных, которые осмотрели ее. А еще Рот сказал, что если и возникли какие-то слухи, то их, должно быть, распустила леди Элиза, потому что с самого начала была неравнодушна к Шеннону. И поскольку он всегда давал ей самый решительный отпор, она задумала отомстить ему особенно когда увидела, куда клонятся ваши с ним отношения. Это чисто женское коварство нанести удар в спину мужчине!
Что касается того, что он сам подтвердил это, я уверен, ты, как всегда, поспешила с выводами. Должен сказать, что мне с самого начала было подозрительно слышать, чтобы человек, виновный в убийстве, признался в этом первому встречному. Мне кажется, он понимал, что ему не стоило жениться на Ноле. Рот утверждает, что они совсем не подходили друг другу. Но он оказался в трудном положении после того, как молодой Кертан выставил его из поместья без гроша в кармане, и не придумал ничего лучшего, чем жениться на девушке, которая влюбилась в него по уши. Ты не знала ее, разумеется, но она была чертовски хороша собой и всегда умела добиваться своего. Думаю, надо быть святым, чтобы не соблазниться такой легкой добычей: заполучить красавицу и «Дубы» в придачу, а ты же знаешь, что Шеннон далеко не святой.