Это ненадолго. Как только ты подумаешь, что где-то трава зеленее и девушки красивее, или вино краснее и небо синее и выше Дженни покачала головой. В любом случае, глупо говорить об особняке. У нас нет даже десяти долларов на двоих, и ни один из нас не работает.
И у тебя двое детей, о которых надо заботиться, и тебя ждут в Айове, добавил Габриель холодно. Не обращай внимания на мои слова. Я просто притворялся.
Они молча шли по улице, не глядя друг на друга. У опоры он снова поцеловал ее настойчиво и жадно. Дженни покорно прильнула к нему.
Габриель произнесла она со вздохом. Нам некуда пойти у нас нет своего угла. Она вырвалась из его объятий.
Они снова замолчали. Когда они подошли к дому, где жили Агнелли, Габриель заговорил.
Черт побери, Дженни Ланган, я не могу построить дворец прямо сейчас, но у меня хватит денег, чтобы снять в нем комнату только на одну ночь. Там будет большая мягкая постель, горящий камин, самое вкусное на свете красное вино. Ты пойдешь со мной Ты останешься со мной еще раз в подходящем месте? шептал он, обнимая девушку. Они прислонились к двери подъезда, которая распахнулась под их тяжестью, и ввалились в подъезд. Худой и морщинистый старик усмехнулся, увидев их, и безмолвно пошел своей дорогой.
Нет, ответила Дженни, поднимаясь по лестнице. Габриель обхватил ее и снова прижал к себе. Он целовал ее шею, его руки поглаживали ее грудь.
Я хочу видеть тебя обнаженной, а ты хочешь видеть меня видеть тебя прикасаться к тебе к твоей коже Он провел пальцами по стройной шее, погладил ее плечи, потом коснулся ее отвердевших поднявшихся сосков.
Нет! повторила Дженни решительно, выскальзывая из его рук.
Он догнал ее на третьем этаже и потянул в темный угол. На этот раз она не противилась и отвечала на его поцелуи. Сначала неуверенно она обняла его за шею, и ее губы страстно раскрылись навстречу ему. Он прижал Дженни к стене.
О, Габриель, нет, только не здесь, не сейчас, не так, как раньше, прошептала она.
С грохотом открылась входная дверь. На лестнице зазвучали шаги. Вбегая на следующий этаж, Дженни увидела полоски света под дверями, из-за которых лились звуки музыки, слышались голоса. На четвертом этаже она остановилась, окликнула Габриеля и обняла его, когда он подошел.
Хорошо, Габриель, Я пойду с тобой в ту комнату во дворце только на одну ночь, прошептала она ему у двери в квартиру Агнелли. Но сначала мне нужно заняться детьми.
Чертыхаясь и натыкаясь на стены в полутьме подъезда, Гьерд Зорн не спеша направился к выходу.
ГЛАВА 11
Марелла уже накормила его, София переодела в мягкую вышитую рубашечку и чепчик, когда-то принадлежавшие Рокко. Она хранила их и платьице, в котором крестила сына, для своего первого внука.
Замечательно! Габриель с трудом сдерживал смех, маленький итальянский мальчик говорит по-шведски с провинциальным ирландским акцентом.
Он сидел у кухонного стола между своими кузинами и держал на коленях Ингри. Его мягкие черные глаза неотступно следовали за Дженни, сновавшей по комнате. Она сияла от удовольствия, глядя на детей, и в приятном ожидании сказочной ночи с прекрасным принцем. Дженни с такой нежностью смотрела на малютку Эллиса, что в душе Габриеля проснулась ревность. Однако стоило девушке ласково взглянуть на него глубокими синими глазами и улыбнуться многообещающей улыбкой, как он взволнованно вскочил на ноги и нетерпеливо заходил по кухне.
Занимаясь детьми, Дженни распустила длинные шелковистые волосы. Обрамляя красивое нежное лицо, они свободно падали на плечи. Она была прекрасна, как мадонна, и Габриель, не в силах отвести от нее взгляда, не мог не прикоснуться к ней. Проходя мимо, он, будто случайно, касался ее плеча, волос. Делая вид, что смотрит на ребенка, прижимался к ней, незаметно нежно поглаживая
стройную ногу. Его страстный взор молил ее поскорее закончить домашние дела.
Дженни, американцы будут принимать мальчика за шведа, итальянцы за старую крестьянку-ворожею. И однажды они вышвырнут его из Айовы. Бог знает, что еще может случиться.
Все это надо хорошо обдумать, рассеянно сказал Саверио. Он наблюдал за игрой братьев Мейхен в шашки. Доской служила крышка ящика из-под апельсинов, шашками пуговицы, которые София принесла шлифовать.
Ха! Я вышел в дамки! объявил Мик Мейхен своему брату, побив сразу три шашки. Если хочешь, Дженни, я научу малыша настоящему ирландскому языку, гэльскому. Он напустил на себя грозный вид и с шутливой враждебностью посмотрел на Габриеля, потом хитро и понимающе на девушку. Я выиграл, Дженни. Теперь ты пойдешь со мной? Или твое сердце принадлежит тому бродяге?
Почему нет? Медея шаркающей походкой вошла в кухню. Она протянула Дженни пару крохотных кожаных башмачков, застегивавшихся на перламутровые пуговицы.
Для bambino, сказала она.
Когда Дженни вернулась домой, старушка уже ложилась спать. И сейчас с распушенными, длинными ниже пояса седыми волосами она походила на языческую колдунью, прорицательницу, покинувшую свою пещеру на берегу Средиземного моря ради новой жизни. Это впечатление исчезало, когда Медея улыбалась. Улыбка смягчала резкие черты лица, зажигала веселые огоньки в ее проницательных глазах, превращала ее в милую добрую бабушку.