И, наконец, позади пешцев две тысячи панцирных гридей во главе с самим воеводой! На могучих, рослых жеребцах встали под началом Еремея лучшие воины владимирской и суздальской дружин! А всего двенадцать тысяч воев без учета немногочисленного ополчения Переяславля оно целиком укрылось в граде по наказу воеводы: будет кому детинец оборонять, коли враг действительно столь силен и все же возьмет верх в сече
А поганые действительно сильны, ничего не скажешь! Поднимаются с реки многие тысячи легких конных лучников, строятся верховые в единую линию, в которой хорошо прослеживается строй. И от опытного взгляда воеводы не укроется, что разбита вражья рать на полки, что есть у нее и центр, и правое, и левое крылья, по приказу монгольского военачальника
способные действовать самостоятельно Опасны татары, вдвое превосходя русичей числом, и стынут сердца воев при виде столь могучей рати агарян!
Наконец поганые окончательно построились, и безмолвно замерли друг напротив друга смертельные враги. Лишь ледяной ветер полощет стяги с вытканными на них ликами Господа, Богородицы да золотым владимирским львом, нещадно треплет мохнатые бунчуки татар Но вот забили барабаны нехристей, завизжали, закричали дико поганые, и по велению темника Субэдэя ринулись в атаку многие тысячи всадников!
Хур-р-р-ра-а-а!!!
Глава 1
Разносится над рядами русичей рев сотенных голов, упреждающий невольно дрогнувших ратников! Неудержимо летит на воев конная тьма, дрожит под многими тысячами копыт земля, и кажется, что одним ударом стопчут всадники пешцев! Но опытные гриди да ополченцы понимают: степняки не бросятся в лоб на ощетинившуюся рогатинами и кольями рать, не погонят лошадей на склоненные навстречу им заостренные надолбы А как приблизились кипчаки, да тюрки, да монголы к мужам владимирским на сотню шагов, так разнесся над полем новый крик сотников и тысяцких:
Щиты!!!
Зашевелилась боевая линия русичей, поднимая над головами круглые да ростовые каплевидные щиты, смыкая их краями да сжимая строй, а поганые, подобравшись на полсотни шагов, принялись заворачивать лошадей, бить из тугих составных луков в сторону противника. Закрутили нукеры смертоносный хоровод, и каждый лучник успевает отправить в полет когда две, а когда и три стрелы с широкими плоскими наконечниками-срезнями
Молчат орусуты, ждут приказа их стрелки, а ведь меньше их, много меньше, чем у татар! Но понимая, что от плотности сцепки щитов зависят их жизни, вой построили настоящую стену, и редко когда в крохотную брешь удачно влетает степняцкий срезень
Кружат у надолбов два десятка огромных хороводов по несколько сотен всадников в каждом тысячи стрел летят во владимирскую рать едва ли не в упор, уже с тридцати шагов! И столь плотен их поток, что едва ли не закрывает он небо над головами русичей Однако вой стоят не дрогнув, и, наглухо закрывшись щитами, они несут лишь малые потери. А ведь запас стрел у нукеров не безграничен, и восполнить его не так просто! Понимая это, разочарованный Субэдэй, уже убедившись, что врага никак не вытянуть за надолбы и не перебить ливнем срезней, приказал тюркам и кипчакам спешиться, оставив верхом лишь соплеменников, легких лучников-лубчитен.
Туаджи уже доложили нойону, что берег со всех сторон занятого орусутами междуречья покрыт столь скользким льдом, что подняться по нему нет никакой возможности. А потому бить врага можно лишь в лоб, лицом к лицу! Сердится Субэдэй-багатур: его нукеры привычны к быстрой скачке, к обходу противника на крыльях, к ложным отступлениям и засадам, к конной перестрелке И наоборот, на земле они слабы! А ведь еще свежи воспоминания темника о том, как безуспешно пытались спешенные монголы ворваться в лагерь орусутов у Калки Хорошо помнит багатур, как орусуты рубили нукеров страшными ударами боевых секир, цепко держа стену из сцепленных между собой телег! Тогда их удалось выманить лживыми обещаниями о сохранении жизни, воспользовавшись сильной жаждой, охватившей врага Но ныне остается уповать лишь на численное преимущество покоренных!
Приказ есть приказ. Без всякой охоты спешились кипчаки и тюрки, пустив вперед нукеров с копьями. Остальные же перехватили деревянные да плетенные из ивы щиты и двинулись следом, оголив клинки, неровной, скученной толпой, уже без всякого подобия строя Ибо степняки, столь умелые в роли наездников, пешего боя не знают! Уже не столь смело наступают татары, с легким страхом смотря на сцепленные щиты орусутов, да храбрятся смельчаки, подбадривая окружающих:
Эти бабы в мужских штанах боятся нас столь сильно, что не смеют и носа своего показать! Мы легко выломаем колья, а после перережем глотки трусливым псам, как резали глотки их визжащим бабам!
Однако русичи не боятся врага. Страшнее всего было, когда едва ли не в упор подскакала к ним тьма татарских всадников, когда дрожала земля под копытами тысяч коней и ливень стрел закрыл от воев солнце Но сейчас, когда спешенные степняки, зачастую защищенные лишь халатами, медленно приближаются к могучей владимирской рати, ратники уже не чувствуют страха, вовсе нет! Лишь от напряжения и волнения подрагивают их руки, сжимающие древка рогатин да топоров, да нетерпеливо переминаются мужи с ноги на ногу поскорее бы!