Ракеты? Тоже были Семеныч однажды, когда обсуждали Николая Первого, рассказывал, как тот дал карт-бланш сначала Засядко, скопировавшему и доработавшему ракеты Конгрива, а потом и сыну великого князя Константина Павловича, тому самому Константинову из воспоминаний. Именно его творения я везу в Севастополь, чтобы Никак себя не проявить. Я поморщился, вспоминая: действительно, если в Кавказской армии ракеты показали себя, неся туркам ужас и разрушения, то в Крыму отправленный с ними офицер так и не смог найти им применения.[2]
Господин поручик, вам снова хуже стало? Степан цокнул на коня и наклонился, чтобы получше рассмотреть мое лицо. Вам бы собраться и доехать до Севастополя. Говорят, сам Николай Иванович Пирогов просил царя его туда отпустить. Уж он-то точно с вашими обмороками разберется.
Уже лучше, я потер лоб.
Неожиданно все навалившиеся изменения помогли мне пережить тот горячечный бред
с пламенем и черными руками. Для меня ведь прошло не больше пары минут с тех пор, как странный взрыв стер нас с Семенычем с лица земли, как я боролся с этими порождениями кошмаров Но в то же время сотни разделяющих нас лет, словно мокрая повязка, притупили боль. Как будто все случилось так давно. Да, страшно, да, стоит погрузиться в мысли, и пробивает дрожь, но все уже смазалось. А вокруг есть то, что гораздо важнее.
То, что еще не досталось смерти. То, что не должно ей достаться.
Не будем терять время, едем дальше, к Севастополю, я отдал приказ, вежливо отказался от предложения пересесть на лошадь и принялся собирать в кучу все, что мне было известно об этом времени.
Итак, я сам. Если я везу ракеты в Севастополь, то я Щербачев.
Точно, подсказали воспоминания. Григорий Дмитриевич, тридцать один год.
По воспоминаниям я должен был приехать на место еще первого сентября.
Не успели, подсознание радостно поддержало разговор. Сегодня третье.
Гроза! В этом времени в отличие от нашего разразилась какая-то странная гроза с черными, словно кривые руки, молниями. По спине пробежали мурашки И вот Щербачев заболел из-за нее! сбивая положенный ход вещей, задержался, а потом я каким-то образом занял его место. Догадка, но лучше ничего не было. Сейчас важнее, что мы опаздывали! Второго сентября Англия с Францией начали высадку десанта у Евпатории, их никто не встретил, и только восьмого числа Меншиков даст им бой у Альмы, на полпути к Севастополю. Бой, который мы проиграем, но если рассказать про тот же фланговый обход, то все можно будет и повернуть
Избежать смертей! Смертей тех, кого я считаю своими!
Я понял, что щеки начинают гореть. Надо успокоиться: с советами царям и генералам не стоит спешить. Лучше сначала разобраться, правильно ли я все помню об этом времени, не сделаю ли хуже. А пока хотя бы просто доехать до места. Ведь союзники не только высадились, но уже и выпустили разъезды во все стороны, чтобы разведать обстановку. Вот будет неприятность, если один из них наткнется на нас. С шестью телегами, набитыми железом, нам даже от пешего отряда не оторваться.
Степан! я позвал казака, который специально держался недалеко от моей телеги. Можешь отправить одного из своих на север?
Зачем? уточнил казак, прищурив глаза.
Никакой субординации, и это одна из особенностей времени. Иногда люди могут выполнить без вопросов самый глупый приказ, следуя вбитой в подкорку палочной дисциплине. А иногда откажутся от самого разумного просто потому, что это может показаться уроном их чести.
Еще в Одессе я слышал, что англичане и французы хотят в Евпатории высаживаться. Как бы не попасть под них, если правдой окажется, в голове мигом родилось объяснение.
Казак тут же нахмурился, кивнул и подозвал одного из своих. Самого молодого. Ветер дул от меня, так что я разобрал только пару слов, но и того, что всадник рванул обратно по нашим следам, было достаточно. Теперь если за нами кто и погонится, то мы хотя бы об этом узнаем.
Я откинулся обратно на сено. Тело на самом деле слушалось не очень. То ли из-за переноса сознания, то ли из-за той самой болезни. Я начал одну за другой разминать мышцы, продолжая раздумывать над своим положением и наблюдая за тем, что меня окружало. Природа? В задницу природу! Взгляд еще раз пробежал по казакам, потом скользнул на сидящих на других телегах возниц. На вид обычные бородатые мужики. Чистые и аккуратные.
Не мужики, поправила помять Щербачева. Служащие из департамента провиант-комиссара.
А те? взгляд остановился на еще одной четверке, которая, как и я, расположилась рядом с грузом, только на других телегах.
Фейерверкер и трое рядовых, доложила память. Выделены вам для демонстрации и обучения работы с ракетами. Вы им, кстати, приказывали идти пешком, благо скорость позволяет. А лошади и телеги и так перегружены.
В памяти сразу же всплыла информация о том, что именно я везу. Как оказалось, Константинов отгрузил со мной шестьсот двухдюймовых ракет с разными зарядами. В основном с гранатами, но были еще осколочные и даже сигнальные. Много, общий вес под полторы тонны на пять телег действительно по границе допустимого. И даже один худосочный солдат сверху может привести к тому, что мы сейчас тут встрянем. Прямо под какой-нибудь английский или французский разъезд!