И вот через столько лет, этот странный монстр не искал моего общества, не смотрел на меня, как на диковинное существо, не желал разговаривать и даже просто смотреть в глаза. Разве такое возможно? Отталкивать от себя будущую главу Альянса? Немыслимая дерзость. Многие бы продали душу дьяволу, за возможность привлечь мое внимание. Глупее него, поступал лишь мой отец, но тому и дорога лишь на плаху. За его голову я и ломаного медика не поставила бы. Врагов у меня много, а отец один и об этом известно каждой собаке.
Потребительское и алчное отношение окружающих ко мне наполнило сердце ненавистью и презреньем ко всем людям, которые крутились вокруг меня. Я никому не доверяла, за исключением крошечного круга приближенных. Но в то же время не желала никого подпускать к себе. Я не желала никого видеть подле себя и повторять судьбу тех, кто был до меня. Я просто хотела жить мирно, но не знала такого способа. Сам факт моего существования ставил на кон все. А перспектива покончить с собой меня не прельщала. Да я и не могла этого сделать
Перестав доверять и видя во всех врагов, я загнала себя в ловушку, из которой не было выхода. Теперь же я видела эту недоверчивость во взгляде хозяина замка, и у меня внутри внезапно возникло пылкое желание поделиться с ним своей собственной болью. Тем, что глубоко засело в груди и скребло когтистыми лапами в душе. За недоверчивостью в нас прятались отчаяние и боль. Нежелание быть убитыми и преданными теми, кто нам близок. Я упорно тянула руку во второй раз, желая коснуться шерсти. Граф же, совсем как одичавший пес, зарычал и попытался отстраниться.
Не надо на меня рычать, еще и так устрашающе, тихо произнесла я с нежностью и трепетом. Я ведь просто хочу дотронуться и проверить, на самом деле это звериная шкура или под ней все еще прячется человек. Чего вы боитесь? В отличие от вашей светлости, я не кусаюсь и веду себя достаточно смирно.
В пристальном взгляде Графа появилась настороженность, но в этот раз он не отодвинулся, наоборот подался чуть вперед, чтобы мне не приходилось тянуться с колен. У меня в какой-то момент даже возникло стойкое ощущение того, что я действительно пыталась приручить дикого жеребца, которого еще не обучали выездке. Такой же резкий, переменчивый и любопытный. Он боялся, но тянулся. Рука сама тянулась к шерсти, и вот практически на самых кончиках пальцев я почти ощутила прикосновение пушистого темного меха с головы Накануара. И от этого в груди все затрепетало и задергалось.
Погружая пыльцы в мягкую шерсть, я была поражена тем, что она словно наэлектризованная вставала дыбом и тянулась ко мне, обнимая пальцы. Даже загривок у него встал и по позвоночнику поднялся ирокез. Каждое мое прикосновение отдавало дрожью в теле мужчины. Сквозь крепко стиснутые зубы и слегка оскаленные клыки вырывалось низкое вибрирующее рычание, в котором проскакивали какие-то непонятные нотки. Я особо не вслушивалась, но интуиция подсказывала, что происходило явно что-то за гранью нормального.
Но даже это не остановило меня от дальнейших посягательств на личное пространство Графа. Я понимала, что если сейчас отступлю и опущу руку, Накануар с легкостью мог решить, что я в отвращении отдергиваю руку. А если в его косматой голове заведутся подобные тараканы, то существовала огромная вероятность того, что мне больше никогда не удасться приручить этого человека в звериной шкуре. Хотя была вероятность еще хуже Он просто выгонит меня из замка и забудет о том, что я существовала. А я Уходить не желала ни под каким предлогом. Даже самым благородным и праведным.
Я понятия не имела, что буду делать после того, как прикоснусь пальцами до темной и мягкой шерсти. Я осознавала только одну вещь: что безумно хочу ощутить густоту этого шелковистого меха. Теперь же загнанная в угол, своим собственным желанием, я сидела и пялилась на мужчину, не зная как поступить дальше. Перебирая его шерсть на голове, я пыталась проанализировать реакцию, но сделать это было затруднительно. Человеческие чувства на морде зверя были мало опознаваемыми, и все же чуточку понятными.
И вот когда мое идиотское желание исполнилось, накатило осознание, что я не знаю, что делать с этим дальше. Осторожно и медленно я гладила его по голове. Мои тонкие пальцы вплелись в коричневый мех. Ощущая на коже его мягкость и шелковистость, я молча млела и не могла отыскать в себе силы убрать руки. И как только потянула свою конечность прочь, поняла, что оказалась на земле, подмятой под Накануара, который взирал на меня с таким бешенством, что стало немного жутковато.
Его шоколадные глаза горели дьявольским огнем, лапы были расставлены по обе стороны от моей головы. Когти с силой вонзались в землю, оставляя в ней глубокие борозды от
титанических усилий. Шерсть на загривке уже не просто стояла столбом, она трепетала, выдавая эмоции мужчины. Нос наморщен, как бывает у собак в бешенстве. Оскаленные клыки грозно торчали из пасти. А из глотки вырывалось низкое рычание, которое заставляло меня немного резче, чем требовалось вскинуть руку, обратно.
В мгновение ока я ощущала горячее дыхание на своем лице. Оно будоражило и заставляло сердце замирать. Впервые реальная опасность нависла надо мной. Я понимала, что одного его укуса хватит, чтобы отгрызть мне голову. Выброс адреналина был такой мощи, что я едва могла различать очертания мужчины, за бушующим буйством разнообразных пятен. Голова Накануара была всего лишь в нескольких сантиметрах от моего пылающего лица, так что я воочую могла рассмотреть величину и остроту его клыков, а он мой страх и трепет.