Скрипнул засов, Ростислав быстро вошел в клеть.
Что хочешь мне сказать?
Разбойник повернул к князю разбитое в кровь лицо.
Что, любопытно? сплюнул. Кровью.
Где женщины, похищенные из Березового?
Не ведаю. Сказал уже.
Ничего, под кнутом заговоришь, пообещал князь и развернулся было к выходу.
Ба, невидаль. Меня сам Сычев кнутом полосовал, тебе не чета.
За что? обернулся Ростислав.
Сам не догадываешься?
За бабу, что ли?
Вроде того.
Чья была баба, Ростислав не стал спрашивать. Припомнились сплетни о странной смерти первой жены Борислава, которым в свое время он не поверил; поверил бы, неужто бы так оставил! Но даже если бы муж застал полюбовника у жены, он имел право только убить того на месте, либо потребовать виру. И никак иначе. Больше Ростислава интересовало другое:
Почему не обратился к княжему суду?
А то, скажешь, ты бы своего свойственника осудил.
Если виновен осудил бы.
Да полно! Ко князю против боярина обращаться все равно что от волка защиты у медведя искать.
А ты пробовал? серьезно спросил князь. Ты не поговорки рассыпай и не родство высчитывай. Просто ответь: пробовал ли ты обратиться ко княжему суду? Не пробовал. Потому что тебе не правда нужна. Тебе нужен был предлог, чтобы обидеться на весь свет и пуститься всякие безобразия творить.
Разбойник неожиданно улыбнулся разбитыми губами:
Безобразия, говоришь
Татьбу. И убийства, отрезал Ростислав. Устал он от долгой речи. И от того, что свою вину каждый желает переложить на власть. А для этого ни ума, ни совести не надо. И будешь за это отвечать. Так что запираться тебе смысла нет. Где женщины? Или Зарина была твоей сообщницей?
Шатун безнадежно махнул рукой и охнул от боли. Рука, похоже, была вывихнута при задержании его здорово помяли.
Не было сообщников, упрямо повторил разбойник. И баб твоих я не трогал. Я рабами вообще не промышляю, слишком хлопотно. А вот кое-какую думку про то, что с хотью твоей приключилось, имею.
Говори! нетерпеливо потребовал князь.
Э нет. Баш на баш. Отпусти моих ребят. Право, княже, отпусти. Что с них взять, щенята неразумные, в жизни своей ничего, кроме зуботычин, и не выдели.
А дел натворили те кутятки, что стае волков впору.
То моя вина, княже. Я от своего не отрекаюсь. Отпусти ребят, и я тебе помогу всем, чем могу, а потом казни, как хочешь, хоть вешай, хоть конями рви.
Ладно, разберемся, буркнул Ростислав свою любимую присказку.
Так по рукам, княже?
Ростислав невольно убрал ладони за спину.
Нет. Ряд будет такой. Ты рассказываешь подробно обо всех своих делах. Указываешь, где схоронил награбленное добро, чтобы возвратить хозяевам. Ватажники твои пойдут в холопы, пока не отработают все виры, сколько на них заявят. Ты поможешь найти женщин. Твою участь решу позже.
Что ж, княже, будь по-твоему. Пить дай?
Ростислав крикнул дружинника, велел принести воды. И показалось, что в глазах разбойника мелькнула тень благодарности. Что ж, сделка как сделка. Месть человека не вернет, а сейчас важнее спасти Дану, чем повесить десяток татей. Опять его будут винить в чрезмерной мягкости, как тогда, с сумасшедшим варягом
Так вот, княже, заговорил Шатун, напившись и, насколько можно одной рукой, ополоснув окровавленное лицо. Можешь быть уверен, похитили твою Дану не разбойники. Ясно же, что искать княжью хоть будут всей землей, и никому не поздоровится, кто окажется причастен. Нигде такую робу не продать, тем более брюхатую.
Брюхатую? Чего болтаешь!
Шатун едва не расхохотался, да, видно, больно было смеяться.
Так ты не знал, княже? Непраздна она, знаю, что говорю. Один из моих ребят в соседнюю весь на беседы бегал, с девкой Малкой познакомился, она ему и сказала. Могла и кому другому разболтать. А мать Белозерского наследника это уже совсем другое дело. За нее можно и поторговаться. А можно и просто убить, чтобы пропихнуть в наследники своего ставленника, тем более что князь где-то на рати и неизвестно, вернется ли. Подумай, княже, кому это может быть нужно?
Ростислав попытался подумать. Дана, его Дана ждет дитя! Одновременно с Любавой. Но сын княгини в любом случае первый наследник, сын наложницы только за ним. Если, конечно, не случится ничего непредвиденного. А какова может быть непосредственная выгода от преступления? Погодите-ка! Дану похитили как раз в то время, когда он лежал раненный, и в жизни его уверенности не было. Гонец на борзом коне весть доставить вполне успел бы. Значит, преступник узнал, что князь при смерти и поспешил избавиться от ненужного наследника. Глеб? Запросто. У него вполне может быть в Белозерске свой человек. Но тогда почему только Дана? Не знали про княгиню? Но ведь она на виду, не то что Дана. Или в наследники преступник наметил Любавиного сына? Тогда Бирючи. Эти могут. Любомир задумает, а Яросвет поведется. Но они оба были с Ростиславом в походе. Хотя чему это мешает Только замедляет.
Ладно, если не Бирючи, то кто еще? Кому Любавин ребенок неизвестен или не мешает, а ребенок Даны не нужен совсем? Вадим Великий Сварог, этого быть не может. Но именно Вадим следующий наследник. Да нет. Он наследник и есть, а ребенок, любой, сможет наследовать только тогда, когда родится. Ну, не Вадим, так кто-нибудь из его родни. Разница не велика. Нет, пустое. Нечего клеветать на побратима, грех и сором. Скорее всего, это Глебовы проказы. А если окажется так, и хищник причинит какой-нибудь вред Дане