Госпожи и служанка вышли из терема черным ходом и углубились в переплетение улочек. Белозерск, впрочем, город небольшой и небогатый, и вскоре они уже стояли возле нужной двери. Беляна постучала. Дверь приотворилась, впуская пришелиц, и тотчас захлопнулась со зловещим стуком. В сенях было сумрачно, пахло травами и еще чем-то незнакомым.
Чур меня, жуть-то какая, едва слышно прошептала Беляна. Княгиня резко оборвала ее:
Молчи, дура! Почтеннейший Феодор, я здесь, как условились.
Почтеннейший Феодор был благообразный мужчина в том возрасте, который деликатно именуют «еще не старый»; длинное черное одеяние еще придавала ему значительности, а крупный горбатый нос и легкий акцент выдавали в нем грека. Он поклонился княгине, впрочем, отнюдь не так низко, как требовал этикет двора Белозерского, не говоря уж о Цареградском.
Прошу, госпожа. Твое посещение для меня честь.
Горница оказалась светлой, разделенной пополам занавеской, и совсем не мрачной.
Пройди за занавеску, госпожа, и разденься.
Что-о?!
Нельзя сказать, чтобы грека испугал сей грозный возглас. Он глянул на высокородную гостью с нескрываемой иронией.
А как прикажешь тебя осматривать госпожа? Если лекаря стыдиться, так лучше не лечиться вовсе. Если боишься, пусть войдет и твоя прислужница, смилостивился наконец лекарь.
Не надо, высокомерно бросила княгиня и прошествовала туда, куда было указано.
Когда через некоторое время почтеннейший Феодор вновь появился из-за занавески, он был мрачнее тучи. Вышедшая следом княгиня бледна и взволнована.
Ну, лекарь, что?
Феодор, не отвечая, накапал в серебряный кубок какой-то темной жидкости, долил водой и протянул Любаве.
Выпей это, госпожа, и успокойся.
Мне незачем успокаиваться! воскликнула та, но из кубка все же отхлебнула. Так что же ты скажешь, почтенный лекарь?
К сожалению, ничего хорошего, госпожа. Господь не предназначил тебя для материнства, и никто не сможет тебе помочь.
Никто? Если другой лекарь
Ни один человек в мире, госпожа. Разве что чудо.
Чудо! Я приносила уже жертвы всем богам! Чудо!.. Любава вдруг смолкла, пораженная внезапной мыслью. Чудо Христианский лекарь, твой бог способен совершить чудо?
Почтенный Феодор ответил не сразу.
Господь способен сотворить любое чудо, госпожа. Хотел бы я заверить тебя, что Он сотворит чудо и для тебя, но Если ты по моему совету примешь христианство, а чуда, на которое ты надеешься, не случится, полагаю, мне не поздоровится?
Княгиня холодно кивнула:
Тебя зашьют в мешок и бросят в озеро.
А поскольку мне этого совсем не хочется, я скажу тебе другое, госпожа. С Господом нельзя торговаться. С Господом нельзя договариваться. Господу можно только молиться и надеяться на милость Его. Если тебе недостаточно этого, госпожа не надейся
на чудо и ищи другой выход.
Другой выход, с раздражением промолвила Любава. Князь возьмет другую жену, вот и весь выход.
Тебе это не по душе? Но, возможно, тебе, не дожидаясь этого, стоит найти подходящую женщину, не водимую жену , наложницу, которая ничем бы тебе не помешала? Я вижу, в вашей стране многие мужчины держат наложниц, и, прости меня, госпожа, я не вполне понимаю, почему князь до сих пор ведет себя иначе.
Потому что любит меня, бесстыжий ты человек, лекарь!
Потому и бесстыжий, что лекарь, госпожа. И поверь мне, если мужчина, много лет проживший в браке с любимой женой, вдруг поддастся внезапному гм желанию, то жене, лучше всего, поплакав, простить его и сделать вид, что все забыто. И скорее всего, муж, мучимый чувством вины, полюбит ее еще сильнее.
Странные вещи ты говоришь, грек. В чем же виниться, если ты в своем праве?
А в том, что огорчил любимую жену. Помнишь, я рассказывал тебе о Сарре и Агари?
Помню, что ничего путного из этого не вышло. Да пойми ты, лекарь, я своего мужа люблю и не могу своими руками привести ему на ложе другую женщину!
Почтеннейший Феодор с удивлением посмотрел на княгиню. Уж очень, видимо, горько ей было, если так разоткровенничалась с посторонним, в сущности, мужчиной. Только потом как бы горько не стало невольному наперснику