Хозяин, Анри Фуршон провел сорок лет на море и двадцать из них посвятил морскому разбою. Пожевав кончики своих черных усов, он задумался. На словах все казалось прекрасно. Но сложившаяся ситуация смущала его. Хозяин покачнулся, когда корабль тряхнуло; ветер ослабевал. Он сурово посмотрел в глаза молодому человеку, тот ответил ему твердым взглядом. Фуршон повернулся на каблуках и отправился вниз в капитанскую каюту.
Между тем торговое судно, зеленое, с белой полосой между палубами, появилось прямо перед ними, и солнце осветило бронзовые жерла его вращающихся пушек.
Корвет был готов к бою. Каждый пушкарь, матрос и мушкетер вооружился. У всех из-за поясов торчали ножи, тесаки и пистолеты. Молодой человек на юте и не думал вооружаться. Он не отрывался от подзорной трубы, оглядывая выстроившиеся в ряд дула пушек: вдоль белой полосы над палубой «Русалки» они казались черными квадратиками.
Снова появившийся Фуршон тут же услышал приказ:
К оружию! Всем приготовиться!
Изумленный тем, что он увидел под палубами, Фуршон переживал один из решающих моментов своей жизни. Внимательно посмотрев на молодого человека, стоявшего перед ним, он крепко задумался. Большие черные глаза парня с почти бездонными зрачками были широко раскрыты, но, казалось, смотрели сквозь Фуршона. В их глубине горел такой неистовый огонь, что Фуршон пришел в смятение, будто ему грозила опасность. Несмотря на внешнее самообладание, в душе молодого человека, видимо, бушевала ярость.
Все взгляды были прикованы к юноше и хозяину, а корвет скользил вперед и нес их по сверкавшим волнам океана прямо на неприятеля.
Повернувшись, Фуршон твердым голосом отдал приказ, и офицеры бросились выполнять его. Загремели барабаны, призывая к бою. Свисток боцмана означал, чтобы матросы задраили все люки, ведущие к нижним палубам, оставив открытым лишь проход к боеприпасам и к погребу с зарядами. Мушкетеры заняли свои места высоко на шканцах.
Корвет лег на новый курс и, взлетев на еще одну высокую волну, оказался в пределах досягаемости неприятеля. На него тотчас обрушился шквал огня, когда на «Русалке» раздался грохот двадцати пушек. Нос корвета качнулся, вдоль его бортов с воем пронеслись пушечные ядра и, обдав фонтаном брызг корму, шлепнулись в волны.
Месье Лезель, спуститесь вниз и доложите о повреждениях. Батареи на баке, одиночный огонь!
Услышав приказы Фуршона, старшина-рулевой спустился на батарейную палубу, после чего одна большая пушка спереди, с близкого расстояния, выстрелила несколько раз по верхним палубам неприятеля. Выстрелы сорвали поручни и сразили нескольких пушкарей. Корабли сблизились настолько, что флибустьеры слышали крики раненых. Тут заговорили мушкеты. Резкий звук выстрела из каждого ствола сливался с раскатистым грохотом пушек.
Подобная тактика совсем не походила на ту, к какой привык английский капитан. Считая, что у корвета намного меньше пушек, чем у него, он надеялся сначала держать неприятеля на расстоянии. Затем он пустит в ход свои двадцать четыре пушки, чем потрясет его. Но корвет, идущий на таран, представлял собой столь мелкую и быстродвижущуюся цель, что пушкам «Русалки» не удалось нанести ему вреда. «Русалка», принадлежавшая Ост-Индской компании, имела большой объем и грузовместимость. Отлично вооруженная, она могла совершать длительные, опасные путешествия за экзотическими богатствами Индийского океана. Однако ни владельцам, ни капитану не везло с ней, и они приспособили «Русалку» для торговли с Вест-Индией.
Неделю назад капитан уже совершил ошибку, а теперь у него снова появился повод сыпать проклятиями, потому что незнакомый корвет, словно не заметив залпа с «Русалки», приближался, как пиратский корабль, управляемый малайцами. Капитан уже видывал такое, только на
другом конце света. Злясь, что не сразу разгадал тактику неприятеля, капитан намеревался отдать приказ, но рухнул на палубу, не издав ни звука. Мушкетная пуля пробила ему голову.
Корвет сохранил за собой инициативу. Сети, предназначенные для того, чтобы преградить путь идущим на абордаж, все еще лежали в рундуках «Русалки». Половину снарядов, закрепленных в железных гнездах вокруг главной палубы, было нелегко зажечь без сухих запалов. Но худший просчет состоял в том, что большая часть личного состава корабля расположилась внизу, на батарейной палубе, припав к дымившимся стволам, направленным теперь в голубые воды.
В густых, едких клубах дыма от артиллерийских залпов корвет, словно вор, подкрадывался к носу купеческого корабля. Спустив паруса, он прошел последние сто ярдов и чуть не коснулся его деревянного корпуса. В нос «Русалки» с двух сторон вцепились кошки. Пристроившись к торговому кораблю под удобным углом, корвет обезопасил себя от большой пушки и действительно легко отделался, поскольку лишь один снаряд прошил его левый борт.
Флибустьеры устремились к шкафуту мимо юнги и хозяина, спустившегося с юта, чтобы вести их вперед. Фуршон, колеблясь, пожал плечами. На вид юнге было не больше пятнадцати, но раз он завел их так далеко, ему следовало бы взять на себя ответственность и за дальнейшие события. Фуршон бросился к коротким горизонтальным веревкам, и оба они начали подниматься по веревочным трапам, а затем по снастям своего корабля перебрались на снасти «Русалки», не обращая внимания на беспорядочный огонь противника. Стрельба снизу очистила борт от англичан. Пока те отступали, все флибустьеры ринулись к баку «Русалки», расправляясь с пушкарями то сверкающими тесаками, то выстрелами из пистолетов прямо им в головы.