Габби вдруг почувствовал, как болит сердце. От того, что он едва мог дышать. От того, что он был готов броситься за ней. Он поднял руку, желая остановить ее, но ее уже не было рядом. Она испарилась, как дымка. Габби на секунду прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Потрясение, которое он испытал, не могло так скоро отпустить его.
Эмили!
Боже правый, как давно он хотел увидеть ее! Как давно хотел увидеть и убедиться, что с ней всё в порядке! И вот теперь он видел её. Видел перед собой экзотическую красавицу, в которую она превратилась за эти семь лет. Которая продолжала заставлять его ощущать то дикое, неконтролируемое волнение, от которого он переставал соображать. Вот почему все это время он не мог
Мы уезжаем после завтрака. Габби с трудом выровнял дыхание и открыл глаза. Выходи позавтракать.
У него замирало всё внутри при мысли о том, что он снова увидит ее.
Увидит Эмили!
Господи, он действительно не спал?
Я не хочу есть
Если он стремился убедиться в том, что она не желает его видеть, этого было более чем достаточно. И это снова причинило ему необъяснимую боль. Подавив горечь разочарования, он выпрямился, оторвавшись от уже ненавистной двери.
Тебе придётся выйти оттуда. Рано или поздно. Он не мог уйти, но и не знал, о чем еще поговорить с ней. Но была еще одна темя, связывающая их вместе. Вот только Боже, их ведь связывал не только малыш! Как Ник?
Хорошо, я уже покормила его, прошептала Эмили, стоя рядом с дверью и прижавшись к холодной деревянной преграде щекой. У нее так сильно стучало сердце, что она едва могла дышать. Едва могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. И продолжает происходить. Она должна была проснуться у себя в постели в доме тети Альби, потому что это не могло быть правдой. Она не могла стоять так близко к Габриелю. К тому самому Габриелю, которому подарила локон своих волос! Эмили подняла руку и прижала ладонь к двери, мысленно умоляя его исчезнуть! Умоляя уйти И в то же время не в силах перестать думать о нем.
Покормила его, а сама не желаешь завтракать?
Почему в его голосе слышалось не осуждение, а беспокойство? Эмили сделала глубокий вдох, и тихо добавила:
Обычно я не завтракаю
«Лжешь» с невероятной ясностью понял Габби. И еще одно открытие потрясло его до глубины души. Она была готова придумать всё что угодно, лишь бы не выйти оттуда! Не выйти к нему! Но она не могла вечность скрываться там. Как бы сильно не боялась его.
Что ж, произнес он, сдаваясь, и отошел от двери. В таком случае мы уезжаем через десять минут. Он скрестил руки на груди, выжидательно посмотрел на дверь и совершено спокойно добавил: Если ты решишь и дальше прятаться в этой комнате, я приду через десять минут и сам выведу тебя оттуда, в каком бы виде ты ни была. Ты меня слышала, Эмили?
Ответа не последовало и это еще больше насторожило Габби, который перевёл взгляд на настенные часы и стал считать секунды, складывающиеся в мучительно долгие минуты, когда снова увидит ее. Увидит Эмили!
У него так сильно колотилось сердце, что становилось всё труднее дышать. И еще труднее ждать. Никогда прежде он не испытывал такого безграничного нетерпения. Такого стремления вновь увидеть кого-то. Он гадал, что произойдет: она выйдет сама или ему всё-таки придется войти к ней? Он был готов почти на всё, чтобы снова взглянуть в ее изумрудные, потрясающие глаза.
Когда стрелки часов отсчитали последние секунды, возвещая о том, что прошли отведённые десять мину, Габриел выпрямился и шагнул к двери, но застыл на полпути, когда дверь открылась без его вмешательства. Перед ним стояла девушка из его прошлого! Девушка, которая не давал ему покоя целых семь лет! Девушка, мысли о которой терзали его днем и ночью. Габби замер, не в силах пошевелиться. Замерло и его сердце, пока он смотрел на это теперь уже до боли знакомое лицо на тонкие золотистые бровки, белоснежную кожу, чуть вздёрнутый носик, алые по-прежнему манящие губы Господи, как он мог не узнать ее сразу? ужасался про себя Габби, перестав дышать. Волнение снова охватило его, когда он попытался заглянуть ей в глаза, но она склонила голову слишком низко, чтобы у него хоть что-то получилось.
И только тогда он заметил это.
Она повязала на голову зеленый платок, которым скрыла от него каждый локон своих невообразимо рыжих потрясающих волос! Волосы, которые были предметом разговоров в прошлом. Волосы, которые понравились ему и которые так сильно тревожили её. Волосы, которые могли напомнить им давно ускользнувшее от них прошлое. Прошлое, к которому она, вероятно, не хотела возвращаться. Габби ощутил стеснение в груди, но решил пока не делать ничего. Пока было достаточно того, что они узнали друг друга. Она ведь узнала его? Иначе, почему пряталась в комнате? Почему скрыла волосы платком?
Он всё же подошёл к ней. Она уже надела свою накидку и для верности наиболее полно укрыться от него надвинула на голову еще и капюшон. Одной рукой она прижимала к груди Ника, а другой держала свой саквояж. Габби осторожно взял у нее саквояж, ощутив исходивший от нее слабый запах сирени, и, испытывая острейшие, неконтролируемые чувства, он хрипло сказал: