Но что было Клаудилье до какой-то еды, когда весна безоглядно вступала в свои права по берегам ручьев и речек, взрываясь в щебете птиц и лиловых корзиночках крокусов! Девочка возвращалась домой с расцарапанными руками, в запачканной юбке, с распустившимися от лазанья по лесу волосами, в который уже раз теряя платок. Впрочем, Гедета, поглощенная все возрастающими заботами, уже не ругала ее, а лишь бросала на питомицу долгий, полный печали взгляд.
Утро того дня сияло так ярко, что скрадывало и убогость обстановки, и скудость завтрака. Отец быстро съел остатки вчерашнего жаркого, однако почему-то не спешил подняться и уйти, как обычно. Клаудиа поставила перед ним вторую чашку уже остывшего пустого кофе и осторожно заглянула в черные прекрасные глаза под насупленными, седеющими бровями.
Сегодня я никуда не пойду, Клаудита. Хочешь, мы весь этот день проведем втроем, вместе с мамой?
Клаудиа еще с вечера собиралась убежать далеко за Мурнету, где росли вкусные луковицы саранки, но голос отца был так тих, а его предложение так непривычно, что она только кивнула.
У матери в комнате, как всегда, радостный свет едва пробивался сквозь тяжелые шторы, отчего на всем лежал оттенок старины и грусти. Она, громко дыша, лежала на высоких подушках и тревожно повернула к ним свою уже с утра красиво причесанную голову.
Ты, Пепе? Что случилось?
Ничего. Просто я так мало бываю с тобой в последнее время, а тебе сейчас, как никогда, нужна поддержка Дон Рамирес опустился в ногах кровати и посадил Клаудиту на колено. Мы пришли развлечь тебя. Хочешь, поиграем втроем в биску или тутэ ?
Но Мария вспыхнула и нервно сжала руку мужа.
Ты обманываешь меня, Пепито! Что случилось? Ты не продал тех овец?
Все продано, моя дорогая, и продано вполне удачно. Завтра я закуплю провизии и заплачу за прошлую осень всю десятину. Кстати, наверное, пора подыскивать и повитуху?
Можно подождать еще месяц, Пепе Марикилья слабо улыбнулась, но тут же снова беспокойно вгляделась в лицо Рамиреса. Нет, прости, но я не верю тебе! Что-то произошло Ужасное Погибли все лозы, да? Мы совсем разорены?
Дон Рамирес отвернулся и
вместо ответа качнул на колене дочь.
Спой-ка нам эту замечательную песню, которой научил тебя падре Челестино. Ну, эту, про милую смуглянку
Нет, я лучше спою вам ту, что поют в лавочке у Франсины. И лукаво склонив голову набок, Клаудиа запела глуховатым, но верным голоском:
О, конечно, папа! Клаудилья была бесконечно счастлива, что ей доверяется такое ответственное дело.
Тогда поцелуй меня покрепче Еще крепче. И ступай с Богом Пока, Клаудита!
Клаудию не пришлось просить дважды, и уже вскоре после этого она шагала по дороге, меся грязь каблучками стоптанных туфель и распевая не дослушанную родителями песенку:
Незаметно спустилась ночь. Подул свежий
морской ветер, густая лунная тень от дома легла на пробившуюся недавно траву, и белесоватые полутона деревьев слились вдали в одно неясное пятно. Какое-то странное полугрустное-полумечтательное настроение охватило девочку. Все ее мысли и чувства приобрели особенную мягкость и гармоничность, тоже переходящие в полутона. Ее вновь охватило стремление к чему-то хорошему, в голове забродили мечты о будущем, и беспричинные слезы подступили к глазам. Незаметно для себя она даже начала тихонько всхлипывать Но вдруг сквозь эти легкие, девические слезы она увидела, что на каменных плитах двора, словно из-под земли, появились два кролика появились и мгновенно исчезли, словно испарились. Потом затрещала и сорвалась с петли дверь старого сарая, и там что-то шевельнулось. Девочке показалось, что она нечаянно стала участницей какого-то волшебного представления, и, поднявшись со ступеней, Клаудилья смело направилась к сараю, в котором, как ей показалось, скрылись кролики, никогда раньше здесь ею не замечаемые. Внутри стоял зеленый сумрак от плюща, заполонившего весь сарай. В углу что-то вздохнуло, Клаудиа сделала шаг и рухнула на колченогую кровать, густо поросшую влажным мхом. Руки ее коснулись чего-то теплого.
Кто здесь? прошептала она, не испытывая, впрочем, особого страха, хотя и отпрянула от неожиданности.
Простите меня, сенья . Это я, Педро. Я
Но я не знаю никакого Педро! А впрочем, папа мне что-то говорил. Что вы здесь делаете?
Да разве вы не знаете!? Я уже не первый год служу у вашего отца, а с осени дон Рамирес стал платить мне по десять реалов в месяц. Только я скоро ему сказал, что за такую работу можно и одними харчами с овцами-то не густо Ломающийся мальчишеский голос вдруг сбился. Дон Рамирес, сенья, он такой хороший, ему служить уже честь
Я, представьте себе, и сама хорошо знаю своего отца. Но что вы делаете здесь? И откуда здесь кролики? задала наконец Клаудита наиболее волнующий ее вопрос.