Когда Ауклина зашла в сарай, то нехитрая конская утварь, еще висевшая в углу на гвоздях, сразу напомнили ей о недавней стычке с артиллеристами. От этого у нее закололо в сердце, и она на минуту присела на сундук.
Угомонитесь женщина. Немцы за Днепром! Скоро здесь будут! А нам нечем орудие тащить, решительно убеждал тогда Акулину старший политрук, оттаскивая ее от четырех копытного кормильца.
Не дам! голосила вдова. На моих плечах пятеро детей. Как мне жить. Ироды. Куда вы бежите? Кто нас будет защищать? В этот момент рядом возле матери находилась Шура. Она как завороженная смотрела на Пашку. Когда здоровый рыжий красноармеец, стал Пашку уводить, она как кошка вдруг накинулась на красноармейца и вцепилась в его руку зубами.
Ах, ты поскуда! зарычал артиллерист и отбросил с остервенением одиннадцати летнюю девочку от себя. Та больно ударилась о поленницу дров и заревела. Услышав плач и визг Шуры, Катя и Клава выбежали из дома и стали ее защищать. Они набросились на рыжего красноармейца и стали бить, куда попади детскими кулачками.
Стоять! взревел старший политрук. Расстреляю всех! Кто сделает хоть шаг, и, выхватив револьвер с кобуры, выстрелил в воздух. Девочки остолбенели и замолчали. Шура тряслась в истерике.
Люди! Помогите! закричала Акулина и бросилась к воротам на улицу. Те, кто был рядом из сельчан, мгновенно пропали. Соседка Абрамиха только и произнесла: Вот 'табе' и большаки, и переваливаясь из стороны в сторону пошла домой.
Кривошеин! зарычал красный политрук. Что стоишь! Выводи жеребца. Сбор батареи у Хатовни. Танки вот-вот будут
Мама, уже глубоко? Хватит копать? оторвала Акулину от навеявших воспоминаний дочь.
Хватит, говоришь? мать посмотрела в яму. Хорошо, пусть хватит. Поверю в твою арифметику. Катя залазь в ямку, подравняй по краям и будем закапывать сундук. Акулина вновь стала деятельной. Катя как белочка запрыгнула в неглубокую яму и тщательно стала ее углублять и выравнивать, выгребая землю, перемешанную с конским навозом.
Фу как воняет! пропищала Клава, держа кружку с водой. Возьми мама попей. Акулина молча, выпила воды. Вытерла рукой рот:- Спасибо Клавочка.
Жалко мама жеребчика Пашку. Он был сильный. Мне хлебом нравилось его кормить. Он мне улыбался. Где он сейчас, а мама? стоя у отрытой ямы в сарае, вдруг вспомнила о жеребце и маленькая Клава.
Где? Съели, наверное, красноармейцы нашего Пашку. Ты же видела Клава какие они были голодные и тощие, сострила мать не щадя детских душ и с сарказмом усмехнулась. Перед ее глазами вновь появилась на мгновенье картина схватки с рыжим артиллеристом и яростным политруком. Все Катя вылезай с ямы, Акулина поднялась с сундука. Будем 'хавать' наши 'пажитки'.
Бог в помощь Акулина! вдруг как гром среди ясного неба раздался голос Абрамихи. Она тихо и незаметно подошла к сараю и с усмешкой наблюдала за возней Дедушкиных. Позвала бы меня Акулина, я бы с Колькой в один миг твое барахло запрятала. Что дети надрываются. От неожиданности Акулина перекрестилась: Господи! Помоги и сохрани! И повернувшись в сторону не званого гостя, зло бросила:
Тебе что надо соседка? Уходи. Сами управимся. А затем внимательно и строго посмотрела ей в глаза:- Ты здесь о Николае обмолвилась. А где он, твой Николай? Что-то не видно его.
Николай? переспросила, замявшись Абрамиха. Где и твои старшие Михаил и Вера. Уехал.
Мои старшие в Пропойск ушли с отступающими красными. Не оставаться же им под немцем. А вот твоего я не видела на призывном пункте, хотя говорили люди, повестка ему была.
Не видела? Абрамиха скривилась. Смотреть надо было лучше, и больше ничего не говоря, развернулась и тяжело ступая, ушла.
Вот дети и запрятали мы сундук тайно, разочаровано покачала головой
Акулина. Надо же 'приперлась'!
Мама, а что она вынюхивает у нас? измазанная навозом Катя вылезла из ямы и удивленно посмотрела на мать.
Во-во вынюхивает Катюша. Дожидается своего часу. Зараза! Все дети взялись за сундук и так много отдыхали.
Через полчаса старинный дедовский сундук с аккуратно уложенными в нем отрезами ткани, старыми дореволюционными сарафанами, платьями бабушек и иными дорогими сердцу Акулины вещами был засыпан землей вперемешку с навозом и мирно покоился на новом непочетном месте.
А теперь детки умойтесь и сидите в хате. Покушайте сами. Молоко хлеб на столе, 'бульба' в печи, а я наведаюсь к дядьке Касьяну Андрейчикову в Хотовню. Надо поговорить, как жить нам дальше. Акулина очень уважала Касьяна. Он служил дьяконом в Журавичской церкви. Умный, дальновидный дядька, мог помочь ей советом.
Катя иди сюда, позвала она среднюю дочь. Ты все поняла? Катя подошла и мотнула головой. За старшую по дому остаешься. Из хаты никуда не ходить. Дети слышите, гром гремит? обратилась Акулина, уже ко всем девочкам. Где-то далеко, за Днепром слышна была мощная артиллерийская канонада.
Дети прислушались.
Что мама дождь будет? спросила удивленно Клава.
Дождь? вяло усмехнулась Акулина над наивностью шестилетней Клавы. Нет, моя доченька не дождь. Настоящая гроза скоро будет