-Т-333, мы атакуем через четыре минуты, как поняли, прием.
-Группа 929, понял вас. Мы выходим в атаку сейчас. Успеха! Конец связи.
-Смотри командир, так получается по-другому, но тоже хорошо. Они сейчас здесь, нам надо сбросить скорость до 450 и через минуту довернуть на 20 влево, а третья тройка через три минуты выходит прямо на них, под углом где-то шестьдесят к их курсу. И, получается, она будет первой.
Беркутов, вполголоса слушая последнюю фразу штурмана, уже отдавал команды остальным самолетам.
Тем временем на "Мэддоксе" обстановка все накалялась. Коммодор Херрик уже пожалел о своей команде, в результате которой эсминец оказался концевым. Судя по всему, неприятель и будет атаковать ордер с концевого корабля. Нервов добавило еще одно неприятное известие. Удалось связаться со штабом второй воздушной дивизии. И новости были совершенно ошеломляющими. Авиабазы Бьен Хоа и Дананг подверглись мощному обстрелу противника. Потери в Дананге еще уточняются, но В-26 небоеспособны все, это уже точно. Авиабаза и город Бьен Хоа, вдобавок, после обстрела атакованы пехотой Вьетконга, причем ВПП уже захвачена противником. Более того, кадровые дивизии ДРВ перешли в наступление на семнадцатой параллели, а также со стороны Лаоса на Контум и Плейку. А Вьетконг атаковал практически все военные объекты на территории Юга. Включая Сайгон, там коммунисты умудрились захватить целые городские кварталы. Из всей ударной авиации США и ВВС Южного Вьетнама осталось горстка южновьетнамских "Скайрейдеров" на аэродромах в Плейку и На Транге, эскадрилья "Супер Сейбров", недавно севшая на авиабазу Таншоннят, прибывшая из штата Нью-Мексико, и три "Крусейдера"
из состава VF-51 c авианосца "Рэндольф". Все американские самолеты без вооружения. Пилоты после трансокеанского перелета очень устали, но основной проблемой было не это. На аэродроме, где они находились, "Супер Сейбры" могли только заправить топливом. Основные запасы вооружения были на базе в Бьен Хоа, а там уже хозяйничали бойцы Вьетконга. Еще были запасы Дананга, но сначала на этой базе надо было расчистить полосу и рулежки от последствий минометного обстрела, а потом сажать туда реактивные истребители-бомбардировщики. А на южновьетнамских аэродромах и запасов было негусто, и техников, которые смогли бы обслужить F-100D, в наличии не было. Короче, главное, что понял коммодор Херрик из пространного доклада оперативного дежурного второй воздушной дивизии, им предлагали выкручиваться самим из этой ситуации. "Хреново", только и успел подумать Херрик, как по натянутым нервам ударил крик оператора РЛС:
-Вражеские катера увеличивают скорость и поворачивают на нас! И, сразу вслед за этим:
-Воздушная тревога! Группа самолетов не меньше шести единиц заходит на корабль с кормы! Еще одна группа, из трех единиц, атакует с левого борта!
"Черт, они заходят в атаку с разных направлений. И поворот корабля ничего не даст, уклоняясь от атаки одной группы самолетов, мы подставляем борт под атаку другой. Еще бы знать, что по нам сейчас полетит, бомбы или торпеды?" -лихорадочно думал коммодор Херрик.
На двух из четырех кассетных бомбовых держателях, имевшихся в бомбоотсеке каждого Ил-28, висели по четыре двухсот пятидесятикилограммовых фугасных бомбы. На остальных двух были по четыре стокилограммовых фугаски. Итого, каждый бомбардировщик мог высыпать серию из 16 фугасных бомб общим весом в две тонны восемьсот килограмм. А вся девятка самолетов - больше двадцати пяти тонн смертоносного груза, дело осталось только за малым, попасть этим грузом в корабли. Хотя бы десятой, даже двадцатой частью, эсминцам этого хватит.
Первую тройку атакующих Илов встретил плотный огонь из всех стволов зенитной артиллерии. Если бы полуавтоматические пятидюймовки главного калибра эсминцев не были развернуты на другой борт для отражения атаки торпедных катеров, тройку самолетов ссадили бы еще на подлете. А так, три Ил-28 смогли прорваться почти до самых эсминцев. Но именно "почти", все-таки частокол трасс 20-мм автоматов и огненных мячиков 40-мм "бофорсов" был слишком плотным. Да, советские металлические бомбардировщики Ил-28 были гораздо более прочными и живучими машинами, чем японские "зажигалки", бомбардировщики "Вэл" или "Кейт" времен второй мировой войны. Одной разнообразной брони на каждом Ил-28 было чуть меньше полтонны, поэтому 20-мм снаряды большей частью не могли сбить эти самолеты, все уязвимые и важные места были бронированы, и как раз броня и была рассчитана на противостояние 20-мм снарядам. Другое дело 40-мм снаряды "бофорсов", попадание одного такого вело к серьезным повреждениям, а нескольких, гарантированно сбивало бомбардировщик. До поры до времени выручала высокая скорость самолета, все-таки попасть в несущийся со скоростью восемьсот километров в час самолет из системы, которая была рассчитана и спроектирована на поражение воздушных целей со скоростями, почти в два раза меньшими, непросто. Но уж больно много стволов сейчас непрерывно изрыгали смерть в сторону трех стремительно низко несущихся теней. С двух эсминцев по трем атакующим самолета сейчас стреляло двенадцать 40-мм и одиннадцать 20-мм зенитных автомата с "Мэддокса" и еще четыре 76-мм зенитных орудия с "Тернер Джоя". Воздушный океан огромен, но конкретно сейчас, и конкретно в этом месте, он стал очень тесен для трех машин, сделанных десять лет назад в Воронеже. Одна за другой, двадцати тонные машины, "искусанные" многочисленными попаданиями, горя и разваливаясь, падали в океан. Но полностью, хотя и с большим трудом, отразив атаку с левого борта, американцы ничего не успели сделать против атаки шестерки Ил-28 с кормы. Вдобавок, сработал стереотип, вбитый в голову корабельным зенитчикам еще двадцать лет назад: наиболее опасен самолет, заходящий с борта. Этот стереотип был наиболее правильным по отношению к самым опасным для тогдашних кораблей самолетам, торпедоносцам. Ведь боковая проекция корабля в несколько порядков больше кормовой, к тому же торпеда, идущая с кормы, может быть отброшена бешено вращающимися винтами. Этот стереотип казался разумным, ведь одна торпеда, сброшенная одним торпедоносцем, при попадании гарантированно выводила из строя эсминец, даже такой большой, как "Тернер Джой", не говоря о маленьком "Мэддоксе". А даже такой маленький эсминец, как "Мэддокс", мог выдержать удар, или близкий разрыв,