Обычный командированный, с небольшим чемоданчиком, напоминающим деловой портфель…
В гостиницу Свиридов не торопился, успеет еще там намаячить, пока ему подберут квартиру. К тому же день воскресный, время не позднее, хорошо пройтись по городу, в котором приходилось когда-то бывать, гостить у старого институтского друга Савелия Прохорова, давно, правда. Не думал тогда Свиридов, что ему придется сменить Савелия, отстраненного начальника дороги…
– Что, молодцы, нет работы? – обронил Свиридов. Свиридов помедлил и повесил трубку. И в ту же минуту порадовался, что не представился Люсьене. Сам не зная почему…
Не в правилах кладовщиков точить лясы с посторонним человеком. Ребята они гордые, в простоте слова не обронят.
– Сдаете? – сурово спросил молодец из ближайшего «вольера», глядя на синий чемоданчик.
– Прогуливаюсь.
– Выбрали место! – кладовщик подозрительно уставился на Свиридова.
– Ну… не совсем гуляю, отношение некоторое имею к вашему ведомству.
Кладовщик и без того почуял уже в незнакомце значительную птицу, но отступать с поджатым хвостом было неловко, коллеги только делают вид, что заняты своими делами, слушают небось. Тут каждый друг за другом приглядывает, система.
– Ну, раз имеете отношение, то здрасьте. – В голосе кладовщика уже не было суровости. – Какая ж работа вечером? Разъезжается народ. – У парня кривая, соскальзывающая с лица улыбка человека, знающего себе цену.
– Вижу, спорится у вас работа, – произнес Свиридов. – Даже кассы сломались от перегрузки. – Он обвел взглядом четыре кассовых аппарата, спрятанных под надпись «ремонт». Ему давно знакомы подобные уловки. – И настоятельно вам рекомендую, мальчики: проследите, чтобы кассы больше не ломались после ремонта. – Он говорил негромко – как человек совершенно уверенный в том, что его прекрасно слышат.
– Экой ты! – ввернула невесть откуда взявшаяся бабка в дворницком фартуке поверх черной шинели. – Считай, у них выгода вполовину пропадает, если касса цела. Не соображаешь? – Бабка смотрела на Свиридова, удивляясь его непонятливости. – И веник у меня уперли. В углу оставила, возвращаюсь – нет веника. Небось за решетку унесли, да кто ж их проверяет? Делают, что хотят…
Свиридов вышел в коридор. Бесчисленные реконструкции основательно запутали вокзальные переходы, а указатели только увеличивали путаницу, нередко предлагая совершенно противоречивую информацию, – новые таблички во многих местах висели вместе со старыми. Память Свиридова впитывала все эти недоразумения, она будет хранить их до тех пор, пока не примут меры. Между кабинетом Свиридова в управлении дороги и этими катакомбами стояло такое несметное число служебных ступенек, что появление начальника дороги здесь можно было бы пометить в календаре как невероятное событие, имеющее место быть раз за многие годы. Иные и не поверили бы в такую ситуацию. Тем более что Свиридов о ранге своем не распространялся и голоса не повышал – обычный пассажир, слоняющийся по вокзалу от нечего делать… Он хотел было заглянуть и в комнату отдыха, но передумал – наверняка там пришлось бы задержаться, – повернул к залам ожидания и тут, на широком подоконнике, увидел спящего мужчину. Сапоги, замызганный плащ – и несуразно богатый портфель из желтой кожи под головой.
Свиридов приблизился.
Мужичонка приподнялся на локтях и сел, мигая дурными ото сна глазенками.
– Ну чего тебе? – вскинулся он на Свиридова.
– Ничего. Иду вот, – ответил Свиридов.
– Ну и иди, – пробурчал мужичонка, ощупывая портфель.
– И иду, – ответил Свиридов. – Разлегся, точно царь. – Он намеревался пройти мимо, но передумал, остановился.
Мужичонка сидел нахохлившись, боком, точно голубь, поглядывая на Свиридова, чувствуя в незнакомце значительное лицо.