Тихо! Я выведу тебя отсюда, но ты должна успокоиться и довериться мне, поняла?
Особого шока её слова не вызывают мы знаем, что рано или поздно он бы смог прийти, но недоверие повисает в спальне, и когда возможность говорить возвращается, вопрос срывается
с губ вспуганной птицей.
Это очередная ловушка?
Я не собираюсь причинять вред ни тебе, ни твоему ребёнку. Дамиан просил передать тебе это, в мою-чужую ладонь ложится красивая и тяжёлая подвеска в виде дракона, при одном лишь взгляде на которую хочется с облегчением расплакаться, и мне почему-то тоже. Времени очень мало. Надевай, протягивая балахон, торопит охотница, а после я начинаю видеть всё уже издалека, включая то, как две фигуры покидают комнату через уже известный мне ход в стене
Возвращаясь в свою реальность, я не успеваю поразмыслить об увиденном, когда вдруг чувствую, что чужая боль становится гораздо сильнее, обжигает, и просто перетерпеть не выйдет при всём желании. Кажется, даже ребёнок это ощущает, призывая меня сделать хоть что-нибудь, но я теряюсь на короткое время, пытаясь хотя бы отдышаться, после чего встаю на дрожащие ноги, судорожно размышляя.
Как же мне быть, если мне буквально перекрыли любую возможность передвигаться?
А любую ли?
В тот раз я смогла переместиться из своей спальни каким-то чудом, значит, у меня есть эта способность, но вот как ей воспользоваться? Думай, Рина, думай Я должна хотя бы попытаться как-то помочь ему!
Тело реагирует на каждую новую обжигающую вспышку, мысли начинают путаться и меня всё-таки подхватывает эта сила, унося вместе с лепестками, а потом я оказываюсь прямо в покоях охотника, что сейчас лежит на постели лицом вниз, мучаясь от яда. Стараясь вести себя бесшумно, несмотря на то, что меня качает после такого стремительного перемещения, тихо подхожу к постели и осматриваю мужчину, покрытого испариной с ужасающими ранами, и совершенно не представляю, что предпринять.
Однако приглядевшись к нему чуть лучше, я вдруг вижу, что под его внешностью явно скрывается что-то ещё. Кто-то ещё. Я точно могу разглядеть необычные шрамы на сильной спине, напоминающие крылья, а волосы мужчины вовсе не тёмно-серебристые, а угольно чёрные и длинные, и чем дольше смотрю, тем явственнее проступают истинные черты хищника, прячущегося под личиной. Да кто он такой?
Я делаю ещё шаг, не в силах бороться с желанием прикоснуться к незнакомцу, и, становясь совсем рядом, наклоняюсь, дотягиваясь до красноватых шрамов. У меня колет пальцы и отчего-то губы, стоит лишь прикоснуться к выступающим отметинам, а кожа его ощущается раскалённой больше обычного, но я осознаю свою ошибку слишком поздно только когда уже лежу на спине, а надо мной нависает настоящий зверь с горящими глазами и расползающимся по лицу и телу чёрным узором.
Рина в изнеможении выдыхает он моё имя, а я даже не верю, что его можно произнести вот так. В этом звуке всё необходимость, жажда, страсть и горечь тоже, но мне слишком трудно понять причины. Огни его глаз держат в плену. Кажется, у меня и правда бред.
На моём месте любая бы просто умирала от ужаса, видя такое, но я как будто там, где должна быть и всё, что волнует это усиливающаяся боль мужчины, которую он терпит, ничем не выдавая свои эмоции, а я всё знаю.
Не бред, отвечаю, касаясь его лица с острым рисунком, напоминающим какое-то природное явление. Молнию. Грозу
Он рычит, и я вижу показавшиеся изо рта острые клыки, но даже тогда не испытываю и доли страха, не в состоянии прекратить трогать это незнакомое, но такое родное лицо. Неужели он пришёл за мной? Тот самый вампир, о котором я столь часто размышляла и чей наследник сейчас так хорошо себя чувствует внутри меня?
Вот ты какой, значит
Тебя не должно быть здесь, Ветерок, наклоняясь к шее, выдыхает он, а потом его губы ложатся на бьющуюся жилку, а ладонь на живот, поглаживая его сквозь рубашку.
Мои эмоции в тот момент трудно описать, потому я и не стараюсь их понять просто доверяюсь им.
Я там, где и должна быть, заявляю упрямо, вновь встречаясь с его взглядом. Я тебя чувствую, и если ты делаешь вид, что всё хорошо, то мне известна правда.
Вот как? хмыкает в ответ, и мне кажется, что он до сих пор думает, будто я ему мерещусь, поэтому решаю это срочно исправлять. Обхватываю мощную шею руками, потянув на себя, и касаюсь сухих губ своими. Отвечают мне весьма живо, да так, что я на секунду сомневаюсь в том, насколько вампиру плохо, ведь мой рот просто захватывают в заложники. Какие интересные эффекты у этого яда отрываясь и снова целуя, тянет мужчина, а потом увлекается, явно забыв о том, что вроде как должен мучиться и дальше.
Проворные пальцы начинают стремительно расстёгивать пуговички, обжигающие ладони ложатся на кожу, скользя вверх, накрывают ноющую и часто вздымающуюся грудь, сжимая соски, заставляя меня стонать, а зверя надо мной порыкивать. Что-то во мне отзывается на этот рык, тянется
ближе к хищнику, стремясь показать свою готовность полностью ему принадлежать, и мысль только на секунду пугает.
А потом становится идеально.
Я совершенно не противлюсь, когда длинно лизнув мою шею, вампир проходится кончиками клыков по вене, а сам, устроившись точно между бёдрами, двигается так, что я прекрасно чувствую его каменную плоть, но это совершенно правильно. Почему этот мужчина действует на меня таким немыслимым образом? Почему мне не хочется сейчас взять и заколоть его кинжалом, ведь это моя прямая обязанность?