Тот, кем ты был когда-то, тот, кем ты являешься сейчас и тот, кем ты станешь это всё абсолютно разные люди, но лишь выяснив о себе эту правду и пройдя через все те трудности, которые едва не свели меня с ума, я ещё раз поняла, насколько точно это выражение на самом деле. Жаль, я не уверена, встречу ли ту будущую себя, чтобы увидеть разницу, но мои руки уже запачканы в крови, а я ещё до восемнадцатилетия дожить не успела.
Но это всё ерунда. Открытие того, кто я такая, оказалось пережить намного проще, чем уход мужчины, который стремительно появился и сделал моё существование не таким страшным, а затем столь же стремительно исчез, оставив меня на растерзание целой вселенной. И я чувствовала, что если не сделаю с этим что-то, то вот-вот превращусь в ничтожество. Растоптанное, маленькое и униженное собственными иллюзиями существо, которое придумало, что может действительно нравится кому-то искренне, просто так, без каких-либо на то корыстных причин Вернее, не кому-то, а конкретному персонажу моей жуткой истории, но этот вампир решил, что нам не по пути.
А самое страшное заключалось в том, что я с каждым днём всё больше верила словам того письма, что он оставил, и недавно, проснувшись утром, позволила себе окончательно себя убедить. Это случилось даже не из-за расстояния, разделяющего нас или тех доводов о наших различиях, что он привёл мы с ним не так уж сильно-то и различались, как выяснилось. Конец моим призрачным надеждам на лучшее положили странные сны-видения, являющиеся ко мне едва ли не каждую ночь.
Забавно, что раньше я полагала, будто кровавые кошмары о моём детстве самые жуткие картинки. Но я так ещё никогда не ошибалась Самые страшные образы приходили ко мне невероятно красивыми женщинами, чьи губы он со страстью сминал, чьи тела извивались под его сильным телом, а я была сторонним, непрошенным наблюдателем и знала, что это происходило на самом деле, именно в те моменты, когда я отчаянно пыталась заснуть, желая не видеть никаких снов вообще.
Так я и приняла поражение, согласившись с его правдой. Я всего
лишь маленькая девочка, к тому же, охотница из древнего рода, его кровный враг, тогда как он большой и страшный Высший вампир, которому я даже не знаю, сколько лет. Да, пару раз мы спасали жизни друг друга, а иногда нам даже было хорошо вместе, но это, как выяснилось, ничего не значит в мире «взрослых и опытных существ», которые гораздо хитрее, умнее и вообще молодцы, а ты иди, учись быть хитрее их, недоросль. Если сможешь, конечно, потому что тебе ещё нужно разобраться, на чьей ты хочешь быть стороне в итоге, и да, не выдать своё происхождение раньше времени.
Но как же всё это раздражает! До зубового скрежета, до отпечатавшихся в ладонях следов от когтей Зачем? Зачем мы столько узнавали друг друга, чтобы потом просто отказаться от этого? До сих пор не могу понять и злюсь.
«Я заигрался».
Я бы тоже хотела, чтобы и для меня всё это было лишь игрой. Чтобы все фигуры на шахматной доске нашей истории отыграли свою партию, и можно было начать новую, сменив чёрные на белые, выиграв наконец-то у Судьбы. Но как только игра подходит к завершению, шахматы тут же превращаются в Го[1], где правила вроде бы просты, но их ещё нужно понять, а на это требуется время. Оттого и злость не проходит, превращая сердце в пылающий ярким пламенем осколок камня. Моим пламенем, которое так некстати проснулось
Карандаш треснул в моей ладони от той силы, с которой я его сжала, и он сломался пополам, оставляя мой рисунок незавершённым, а меня разочарованной. Я приходила сюда, под сень древних деревьев каждый день, чтобы найти немного умиротворения, обрести самоконтроль, наслаждаясь голосами природы и любимым делом, когда выдавалась свободная минутка, и опять всё испортила.
Нижняя ветка старого дуба, который был моей опорой всякий раз, когда я приходила сюда порисовать или помедитировать, ласково коснулась моего плеча в успокаивающем жесте, а глубокий старческий голос, раздавшийся внезапно, заставил устыдиться своего порыва.
«Держи себя в руках, юное создание. Не позволяй эмоциям всё за тебя решать не корми злобного волка внутри себя».
Дуб действительно был мудр, и я никогда не понимала, почему непроходимую глупость сравнивают с этим благородным деревом. Только потому, что кора толстая и твёрдая, а ствол крепкий и кажется непробиваемым? Так там, под этим прочным слоем таились такие знания, что самый образованный человек на свете почувствовал бы себя несмышлёнышем, просто постояв рядом с этим великаном.
Простите, покаянно опустив голову, ответила я. Опять дурью маюсь.
Он удовлетворённо хмыкнул, и я ощутила ещё больший прилив стыда.
«Если дурью маешься, значит, много свободного времени появилось. Займись делами!»
Вы правы. Тогда до встречи, коротко попрощалась я, и, вняв мудрому совету, подхватила свои вещи, отправляясь в здание школы.
«Иди-иди, послышалось вслед. Молодёжь»
По дороге мне встретилась пара преподавателей и девчонок, оставшихся на лето и не желающих покидать безопасные стены, которые действительно стали настоящей крепостью после всех событий. Те добытые в два года назад вместе с гномами серртиноды мы с друзьями на радость Верховной вместо продажи сомнительному покупателю дружно пожертвовали для защиты школы, и теперь смело можно было назвать это учебное заведение неприступным. А иначе я бы не согласилась здесь отсиживаться вот уже второе лето подряд.