Ваня, там впереди люди и что-то механическое, бензином пахнет.
Пошли туда, если это наши пограничники нас преследуют, то к японцам не пойдут, вернутся. Мгновенно отреагировал Брехт.
Разумно, придерживайся за меня, тут камней полно. Светлов, цепляясь одной рукой за ветки, стал спускаться, второй прихватил Брехта за здоровую руку.
Событие второе
Братья Райт стали великими не из-за того, что их самолёт взлетел, а благодаря тому, что он смог благополучно приземлиться.
Они лежали у забора. Не совсем забора, скорее изгородь, смысл которой был совершенно непонятен. Против оленей, что ли её выстроили. Такими на деревнях участки со скотиной обносят, чтобы та не разбежалась. Столбик врыт в землю и к нему на разных высотах от балды, как уж получилось, прибита пара поперечен из стволов молодых деревьев. Вот тут, то же самое, только дело в том, что впереди не скотина паслась, ни одной кровы или лошади видно не было. Впереди паслись самолёты. Десяток примерно. Или чуть больше? Разные. Были большие. Были очень большие. Были маленькие, и были совсем маленькие. Будто кто коллекцию собирал.
Аэродром японский не спал. Совсем рядом от того места, где улеглись Брехт со Светловым стояла небольшая деревянная вышка на которой находился пулемётчик. А ещё у ближайшего средних размеров самолёта с красными кругами на крыльях, покрашенного под камуфляж, копошились люди. Много, человек десять. Расстояние было приличным метров двадцать двадцать пять, и разговор был не слышен, но чем там самураи занимались было понятно, они готовили к запуску самолёт. Куда уж хотели лететь среди ночи, было неясно, но, вот, собирались. Причём, подготовка была в завершающей стадии, два человека раскручивали пропеллер на носу самолёта. Пропеллер или винт был трёхлопастной, и раскручивали его два человечка, по очереди проворачивая эти лопасти.
Брехт, пока у него свои самолёты в отдельном батальоне не появились, такую картину наблюдал только в кино, всё время думал, что это для того, чтобы с толкача двигатель запустить, ну, как у полуторок кривулиной этой, стартером механическим. Оказалось, что всё не так. Да, даже совсем не так. Всё дело в конденсате. Масло при неработающем двигателе стекает в нижний цилиндр, а в верхних образуется конденсат, при пуске может возникнуть гидроудар, потому и проворачивают несколько раз винт. Кроме того в цилиндрах может находиться и остатки топлива, их оттуда тоже нужно слить. И тоже чтобы избежать всё того же гидроудара. И ещё не всё. Это кроме того необходимо для поступления смазки в коленвал и, предварительной закачки топлива в карбюратор. Вот теперь всё.
Всем этим, раскручивая винт самолёта, японцы сейчас и занимались. Запустили, самолёт, чихнув и кашлянув пару раз, рыкнул и стал уже без помощи немощных людишек сам крутить винт. Брехт его узнал. Знакомый. Перед отправкой в Испанию, зашёл в кабинет к заместителю наркома Егорову, уже сейчас не помнил зачем, какую-то бумагу подписать, а там маршал рассматривает фотографии и цветные картинки.
Вот разведка сработала, похвастал Егоров, новый японский малый бомбардировщик.
Брехт тогда взял цветной рисунок и прочитал под ним от руки сделанную запись: «лёгкий армейский бомбардировщик «Мицубиси» Ки-30».
Иван Яковлевич перевернул лист. Там были написаны характеристики этого самолёта. Не так чтобы и вундервафля. Но для 38 года вполне. У СССР аналога не было. «С мотором Мицубиси Ха-6 мощностью 950 л.с. развивает максимальную скорость 430 км/ч, практическая дальность 1700 км. Максимальная скороподъемность 500 м/мин. Практический потолок 8570 м. Экипаж 2 чел. Бомбовая нагрузка нормальная 300 кг, максимальная 450 кг. Один курсовой крыльевой 7,7-мм пулемёт тип 89 и один оборонительный такой же пулемёт на подвижной установке в конце кабины». Брехт тогда положил назад рисунок и чего-то невразумительное
буркнул. Кто его знает, как надо у заместителя наркома себя в такой ситуации вести. Может похвалить надо, а может пренебрежительно фыркнуть? Херня!? 300 килограмм бомб. Стоило ли огород городить?!
А вообще самолёт был красивый. Моноплан цельнометаллический, при том что у нас лучший самолёт, что был на то время у него в полку И -15 был цельнодеревянным. Чуть подкачали неубирающиеся шасси, но и они были, как в валенки обуты в металлические обтекатели. Не сильно, должно быть, сказывались на лётных качествах.
И вот сейчас именно этот самолёт крутил винтом на холостом ходу всего в двадцати метрах от Брехта. Пока вспоминал Иван Яковлевич расстрелянного маршала, ситуация на аэродроме поменялась. Люди по одному, по двое стали хлопать лётчика стоящего внизу по плечу, чуть заметно кланяться и уходить в большой барак, стоящий в пятидесяти метрах западнее самолёта. Вскоре внизу остался всего один человек. Выходило, что это был второй пилот. Более того, ни в какие ворота не лезло, но стоящий на вышке пулемётчик спустился и побежал за уходящими в казарму. Кто тут за дисциплиной следит?
И тут Брехта по голове шарахнуло.
Захватим?! Он толкнул правым локтём лежащего рядом Светлова.
Пошли, спокойно так поднялся бывший хорунжий и, отряхивая бриджи от прилипшей прошлогодней травы, двинулся неспешно к самолёту.