Я крутила головой, как сова в разгар охоты. Вглядывалась в лица, пыталась угадать по лицу характер его обладателя. Претендентов вокруг становилось все меньше. Может быть их отпугивали мои глаза, горящие лихорадочным огнем. А может быть они уже просекли во мне госпожу «Кого хочу не знаю, кого вижу не хочу», поняли, что со мной у них ничего не выйдет и отстали. В итоге, половину последнего пятого вечера я просидела на покрывале своего клана одна.
Вокруг костра уже миловались новообразовавшиеся парочки. Были и те, кто остался в одиночестве. Обе девушки из нашего клана тоже нашли себе пару. Они разъедутся в разные кланы. Счастливые и разрумянившиеся, они ворковали со своими новыми мужчинами в сторонке. Мы их прежний клан словно перестали для них существовать. Они про нас не вспоминали. Надеюсь, завтра утром они хотя бы попрощаются с нами.
С нами Я уже записала себя в неудачницы. Мысленно я уже обреченно тряслась по горным тропам на спине ящера брата по пути домой. Вернее в клан, где я перестала чувствовать себя дома.
Я сдалась. Вечер скоро закончится, завершится последний бездарно потраченный день. Утром мы соберем наши пожитки, свернем палатки и для меня начнутся самые длинные три года в моей жизни. Ожидание следующего Большого Совета.
Я окунулась в свое уныние. Перегорела. Силы кончились как-то очень внезапно. Музыка теперь казалась слишком громкой, а поляна слишком людной.
Сидящий рядом брат смотрел невидящими глазами в пламя костра, медленно потягивал наливку из стакана и улыбался. Наверное, думал о своей семье. Его любят и ждут обратно. Ему есть к кому возвращаться.
Мысли о Микане опять обошли выстроенный усилием воли барьер. В голове снова завертелись безответные «почему» и «за что». Тоска соскребала с души надежду, и, выжимая из ее куцых стружек слезы, топила меня в них. Безжалостно. Я уже с трудом сдерживала плач.
Быстро шепнув моему брату Айгиру, что намереваюсь отойти подышать свежим воздухом, я юркнула за пределы круга. Удивительно, но мне сразу полегчало. Слезы отступили и я почувствовала себя гораздо спокойнее. Словно само это одурелое место перестало давить на меня своей любвеобильностью. Я зашла за нашу палатку и опустилась прямо на землю. Влажная от ночной росы травка ощущалась подо мной шелковой.
Самое то, чтоб привести мысли в порядок. Немного жаль было платье. На нем могли остаться пятна от травы, но я отбросила эти мысли. Найрани бы меня поняла. Она бы не обиделась.
Однако всласть позаниматься самобичеванием и самокопанием мне не удалось. Чей-то низкий голос поразительно близко произнес:
Эй, тут, вообще-то, место для предающихся унынию.
Меня чуть не подбросило от неожиданности.
«Мне подходит как нельзя лучше», буркнула я, оглядываясь в поисках говорившего.
Да, здесь я. Здесь! из под приоткрытого полога соседней палатки показалась ладонь, которая бодро помахала мне. Что? Все плохо?
Нормально, чуть более нервно, чем хотелось бы бросила я. А ты чего тут один сидишь.
Не люблю шумные любвеобильные сборища.
Я согласно фыркнула.
Что, тоже не клеится?
Тоже согласился невидимка.
А с тобой что не так? Ты лицом не вышел, раз в палатке прячешься? я выпалила эти слова раньше, чем сообразила, что они оскорбительны. Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Вот же, язык мой враг!
Не встретилась та, с которой бы хотелось продолжать вечер, он не обратил внимания на мою грубость.
Так и говори, что всех разобрали, пока ты
клювом щелкал.
Из палатки послышался веселый смех. Я не сдержалась и тоже улыбнулась.
А почему бы тебе не вылезти оттуда? Как-то неудобно разговаривать с темнотой.
А может тебе стоит залезть сюда? В этом случае мы тоже будем в равных условиях. Вот, здесь хватит места двоим, тень в глубине палатки зашуршала, видимо, двигаясь.
Ага Сейчас! Разбежалась, я насупилась и подтянула колени ближе к себе.
Ты на холодной земле сидишь простудишься. А здесь можно спрятаться.
Если я захочу спрятаться, уйду в свою палатку.
Не уйдешь. Там тебя сразу найдет брат, а тебе этого не хочется. Я же предоставляю тебе мое скромное убежище, теперь голос звучал почти иронично.
А ты всем подряд предлагаешь убежище? скопировала я его интонацию.
Нет. Только тем, у кого дела на Совете идут плохо. я ясно слышала в его фразе улыбку. Подумай только Скоро твой брат решит, что тебя нет слишком долго. Где он станет искать тебя в первую очередь? А потом он будет тебя расспрашивать, что случилось. Или еще хуже утешать.
Я прикусила губу. Он был прав. Я была не готова воспринимать утешения и сочувствующие взгляды. Но и лезть в компанию того, кого я даже не вижу тоже не прельщало.
Откуда ты знаешь о моем брате?
Наши палатки стоят рядом, забыла? Не бойся. Не трону. Я тебе предлагаю просто небольшую паузу, во время которой тебя никто не найдет.
А я и не боюсь, выпалила я поспешно, тут же осознав насколько глупо и по-детски это прозвучало. А что ты хочешь взамен?
Ничего. Я абсолютно бескорыстен, с легким смешком сказал голос, растянув слово «абсолютно».
Вся ситуация напомнила мне древнюю сказку о чудище, которое заманивало путников в свою пещеру сладкими обещаниями и подарками. Раскрытый черный зев палатки превращал моего собеседника в чуть различимую тень. Я не видела его лица. Я не могла сказать, какого он роста и какие у него волосы. По голосу я могла предположить только, что он не стар. А по разговору что он не дурак. Да Не много, но уже не плохо.