Впрочем, она отвергала оба эти желания, отказываясь находить для себя облегчение и в утешительных речах мужа, и в его ласках. Сирена не приняла ни одной его попытки вновь сблизиться. И каким же он был дураком, что позволил ей это! Да, Михель умер, но если и дальше продолжать в том же духе, надеяться не на что: Сирена никогда не отменит своего траура, никогда не даст себе никакой передышки, ни за что не оставит своего поста у дверей в сад
Скрип кресла, в которое сел Риган, внезапно привлек ее внимание. Грузная фигура мужа отражалась в дверном стекле. Сирена почувствовала, как в ней закипает глухое раздражение. Пожалуй, только этой своей способностью испытывать раздражение она и отличалась теперь от мертвеца.
Сирена вновь повернулась в сторону лужайки, уже совершенно потерявшейся во мраке, и вспомнила, какой ужас испытала однажды это было вскоре после смерти Михеля, когда ставила фонарь на могилу сына и, подняв глаза, вдруг увидела перед собой Ригана.
Это на тот случай, пояснила несчастная мать, если ночь будет долгой и темной.
Сирена надеялась, что Риган поймет. Вместо этого он вырвал у нее из рук фонарь и разбил его о незатейливое, высеченное из простого камня надгробие. В глазах ван дер Риса горела настоящая ярость, на скулах играли желваки.
Михель мертв! взорвался он в припадке откровенного бешенства. Никакой здешний, земной свет не способен уже облегчить его страдании.
Сирена взглянула на Ригана: в его глазах светилась доброта, золото волос оттенялось голубизной неба. Он привлек Сирену к себе, прижал ее к груди, обвил тонкую талию, удивляясь хрупкости столь желанного ему тела.
Уж не собирался ли ты взять меня прямо здесь, закричала она, на глазах у Михеля?! Вижу, что собирался, на той самой земле, которой присыпан его крошечный гробик! Надо же, прямо на могиле сына Где твое достоинство, а? Мерзкий подлец!
Глаза Ригана встретились с глазами Сирены. Медленно, с явным намерением поглубже уязвить несчастную мать, он раздавил каблуком еще один осколок.
А когда же и где ты наконец вновь станешь моей, Сирена? спросил ван дер Рис, едва сдерживая вновь накатившую на него ярость. Говоришь, не тут? Но ты нигде не позволяешь: ни здесь, ни поблизости, ни на пустынном, овеваемом всеми ветрами острове, ни даже в стенах нашей супружеской спальни. Так все-таки где? Где ты наконец отдашься мне?
Сирена покинула свой пост и прошла мимо небольшого столика, почти задев его краем платья. Ее движения были осторожны, глаза приняли несколько диковатое выражение. Алебастрово-белые в неярком свете лампы кулаки сжались, как только она повернулась к мужу.
Взгляд Сирены выражал мольбу. Из груди рвались рыдания. Она отчаянно вскинула подбородок, чтобы Риган мог понять
имела склонность таскать на себе всякие траурные тряпки. Меня тошнит от твоего мрачного наряда. Снимай его!
Нет.
Ну тогда я сам это сделаю, зарычал Риган, разрывая на Сирене платье от горла до пояса.
Сирена испустила легкий вскрик, как только Риган поцеловал ее уже потемневшими от страсти губами. Все чувства завертелись в ней вихрем, воспарили на головокружительную высоту. Забыв обо всем, женщина крепче обхватила мужа руками, привлекая его к себе.
Сирена жаждала все новых прикосновений, хотела насладиться вкусом его губ, запахом кожи. Она безумно изголодалась по Ригану и даже не понимала этого! Лишь сейчас Сирена поняла, что этот человек, которого она обожала всем своим существом, нуждается в ней, безумно хочет ее! И Сирена захотела его в ответ.
Он отвечал на жаркие объятия супруги столь же горячими каждый почти как ожог поцелуями.
Дорогая, мягко проговорил Риган, еще крепче прижимая к себе супругу и тем самым побуждая ее ответить, дорогая, ты еще не изменила своего решения? Ты ведь поедешь со мной завтра? Скажи, что едешь. Я должен услышать это от тебя самой.
Тс-с-с, прошептала Сирена, нежно накрыв ладонью его губы. Мы поговорим об этом чуть позже.
Нет, мягко возразил Риган, мы должны обсудить все прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты поехала в Испанию вместе со мной. Калеб в Голландии, учится в школе. В Испании мы будем ближе к нему, чем здесь. Ну скажи, что едешь!
Но Михель, возразила Сирена со слезами в голосе, я не могу оставить его
Милая, Михеля уже давно нет, и то, что ты останешься здесь, ничего не изменит.
Но я не могу, не могу покинуть его, разрыдалась Сирена. Да, я ненавижу этот остров за все, что он у меня похитил, но я не могу уехать отсюда
Я не могу уехать, повторяла Сирена, уткнувшись лицом в подушку, и, пожалуйста, не заставляй меня
Нет, печально проговорил Риган, я не буду заставлять тебя делать что-либо против твоей воли Но я решил твердо: утром еду. Если ты переменишь свое решение, то
Ответом Ригану были приглушенные рыдания Сирены она еще глубже зарылась лицом в подушку. Ван дер Рис вытянулся рядом с супругой, обнял ее, попытался утешить. «Боже, подумала она, как я его люблю! Почему я не могу поступить так, как он просит?» Риган принял решение уехать все равно, с ней или без нее. И так оно и будет, половинчатости ее муж ни в чем не терпел! Но сможет ли она, Сирена, выжить без него? А с другой стороны, как можно оставить Михеля?