Это было давно! возразили мои оболтусы. И, подумав, добавили: И неправда!
Мама вновь захихикала, а я только закатила глаза.
Резюмирую, короче. Пока не научитесь хорошо себя вести никаких скутеров!
Гироскутеров
Да хоть гидро!
Ну ма-а-ам!
Так! Вы
поели? Тогда стэнд ап! И марш одеваться.
Близнецы какое-то время недовольно посопели, но потом всё же встали и отправились в свою комнату.
А ведь они правы, Алён, протянула мама, как только шаги наших бандитов затихли, ты действительно обещала купить эти скутеры, если в году они получат одни пятёрки.
Знаю, я поморщилась. И куплю. Только не говори, пусть помучаются.
Х-м-м Зачем им мучаться?
Из вредности! Моей. Они же меня мучают. Могу я хотя бы иногда помучить их?
А-а-а, понимающе протянула мама, улыбаясь.
В школу Фред и Джордж отправились всё такие же несдуваемые от обиды, какими были дома. Сверлили меня умоляющими взглядами и вообще всячески прикидывались небесными ангелочками, которых несправедливо обидела злобная матерь.
Я по-прежнему строила из себя ничего не понимающую ветошь, хлопая глазами и разговаривая о погоде. Главное, чтобы они теперь от вредности чего-нибудь не задумали, а то с них станется захотеть исправить пятёрки на четвёрки. Хотя нет, это вряд ли.
Был у Фреда с Джорджем маленький пунктик, которому в душе я страшно радовалась. Мои оболтусы терпеть не могли плохие оценки, им нравилось быть отличниками. Даже четвёрки мальчишек изрядно бесили, заставляя лишний час сидеть за выполнением уроков. Вот так и получалось, что, будучи отъявленными хулиганами, мои черти умудрялись быть в классе нет, не первыми. Вторыми.
Всю малину им портила Юля Бессонова. Маленькая отличница, которой Фред и Джордж уже четвёртый год отравляли жизнь. Отравлять жизнь бедной девочке, можно сказать, сам Бог велел мои чертята были отчаянно в неё влюблены с первого класса. Оба, как положено. Но Юля тоже как положено взаимностью не отвечала. Да и как тут ответить, если тебя то за косу дёргают, то портфель твой прячут, то в пенал резинового паука подкладывают, чтобы визжалось громче.
Хотя надо быть справедливой. Визжать Юля перестала ещё в первом классе. Она была очень умной девочкой и быстро смекнула, что к чему. Да, умная и очень хорошая девочка и единственное, чего я боялась что мои оболтусы когда-нибудь из-за неё перессорятся.
Я довела Фреда и Джорджа до третьего этажа места дислокации младших классов и пошла к себе, на четвёртый. В свой родной кабинет, где я работала уже да, почти девять лет.
Первым уроком была литература у моих десятиклассников. Они толпились у кабинета, как обычно часть просто болтала, другая что-то лихорадочно списывала. Скорее всего, физику у ребят на носу была контрольная работа.
Я открыла кабинет и запустила детей внутрь, сразу попросив их открыть окна с ночи воздух застоялся, а на улице как раз прекрасная майская погода. Романтика! Сейчас бы рассказывать про поэтов серебряного века жаль, что у нас по программе Достоевский.
Я посмотрела на доску и нахмурилась. Нет, писа́ть сегодня вроде не понадобится, но порядок есть порядок.
Если мела нету в классе, зол учитель и опасен, продекламировала я, выразительно глядя на Федю Клочкова. Тот пробурчал «почему всегда я?», но покорно отправился в учительскую за мелом.
Почему всегда он на самом деле это хороший вопрос. За шесть лет, что я вела этот класс как классный руководитель, я прекрасно изучила своих подопечных. И знала, что рыцарь у нас тут только один. И это Федя.
Вернулся Клочков через пару минут, с мелом в руке и взбудораженными глазами на круглом лице.
Алёна Леонидовна, зашептал он, остановившись перед моим столом, а там а вы, наверное, не знаете или знаете?
Может, и знаю. Ты скажи, что я там знаю, и я скажу, знаю я или не знаю.
Клочков мотнул головой видимо, она у него закружилась от этих многочисленных «знаю». Вспомнилась старая песня группы Флёр: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. И ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь».
Мне, как меломану и литератору в одном лице, эта игра одних и тех же слов страшно нравилась. На одном уроке я даже предлагала ребятам самим сочинить подобное. «Я боюсь, что ты боишься, что я боюсь, что ты боишься», и так далее
Между тем Клочков выпалил:
Там к Марине Владимировне мужчина! Я краем уха слышал. Он сказал, что учитель математики. А Галина Николаевна уходит?! Или Ольга Петровна?!
Ольга Петровна, на мой скромный взгляд, могла уйти отсюда только в мир иной. Она проработала в этой школе всю жизнь и собиралась работать до последнего.
А вот Галя
Федя, сказала я строго, не разболтаешь?
Клочков помотал головой. Я знала, что Федя ничего не разболтает настоящие рыцари не болтливы.
Галина Николаевна с сентября в декрет уходит, так что вам со следующего года поставят либо этого нового
Какой классный, да?
Я хмыкнула.
Ничего особенного. Два кольца, два конца, а посередине гвоздик.
Фред и Джордж громко и искренне возмутились:
Какой гвоздик?
Нет гвоздика!
Ни одного гвоздика нет!