Но ты не должна заискивать перед ним. Разве у тебя нет гордости? Он совершенно ясно дал понять, что не хочет иметь с нами ничего общего. У него не хватило даже вежливости ответить на твои приглашения. Чему же ты удивляешься, Анна?
Гордость иногда очень дорого обходится, с горячностью ответила она. Однако исчезнуть таким образом А Фей сейчас в Германии. Я ничего не могу выяснить Она стояла перед ним, в отчаянии сжимая руки.
Эдинбург, Нью-Таун, Батхерст-террас, 66.
Энн резко обернулась:
Так ты знаешь. Откуда?
Я многое знаю, дорогая.
Но почему ты не сказал мне? Почему утаил? сердито спросила она.
Я, собственно говоря, не собирался ничего скрывать, просто не знал, как тебе сообщить, чтобы не причинить боли. Не хотел, чтобы ты переживала, вот и молчал. Но сейчас я жалею об этом. Если бы ты знала, то не бросилась бы туда, не предупредив меня. Мне не нравится, когда ты так поступаешь, Анна.
Значит, ты знал, что он продал дом! сказала Энн, не обращая внимания на прозвучавшее в его словах осуждение. Сегодня его требовательность выводила ее из себя.
Да.
Поразительно! Ты знал и не счел нужным сообщить мне, его матери!
Я ведь уже объяснил тебе это, Анна, и не понимаю, почему ты продолжаешь сердиться.
А как ты узнал? Как получилось, что тебе все это стало известно, в то время как я ничего не знала?
Меня это интересовало, и я постарался выяснить.
А меня, значит, это не интересует? Она уже кричала. Как ты смеешь шпионить за моей семьей и скрывать это от меня?
Кипя от ярости, она налила себе еще бренди, даже не спросив у Алекса, налить ли ему.
Дорогая, ты слишком много пьешь
Я буду, черт побери, пить сколько захочу! С вызывающим видом она сделала большой глоток и закашлялась. А почему именно Эдинбург?
Насколько я знаю, он получил назначение в Эдинбургский университет. На прежней работе у него не слишком удачно все складывалось. Алекс улыбнулся своим мыслям. Он выгодно продал свой прежний дом и сумел приобрести получше. Не волнуйся, у твоего драгоценного сына прекрасное жилище. Когда твоя внучка родилась, она весила восемь фунтов две унции. Назвали ее Эмма-Джейн. Салли чувствует себя хорошо, роды были легкими. Жалованье у Питера такое же, как и раньше, но он получил восемьдесят процентов по закладной и смог вложить полученные от продажи дома деньги в ценные бумаги. Все его вложения совершенно надежны, небольшой риск связан, кажется, только с акциями Австралийских копей. Алекс засмеялся, увидев удивленное лицо Энн.
Не надо, не надо! закричала она, закрывая уши руками. Откуда у тебя все эти сведения?
Мне не стоит большого труда узнать что угодно о ком угодно. Я подумал, что следует навести справки о твоем сыне.
О Алекс, это ужасно! Настоящий шпионаж! Плечи Энн затряслись.
Нет, дорогая, я делаю это ради тебя. Питер меня не интересует, его судьба мне совершенно безразлична. Он не заслуживает твоей любви. Его отношение к тебе вызывает у меня презрение.
Алекс попытался обнять ее, чтобы успокоить, но Энн отшатнулась от него. В глазах у нее мелькнула догадка.
Ведь за всем этим стоишь ты, правда? Он не собирался покидать Кембридж, ему там нравилось. Неважное положение на работе было, как я понимаю, спровоцировано тобой. Ты хотел таким образом отомстить ему?
Дорогая, то, что ты сейчас говоришь, ни в какие ворота не лезет. Ну как я мог повлиять на деятельность
такого учреждения, как знаменитый кембриджский университет? Он широко расставил руки и с вопрошающим выражением склонил голову набок.
Не знаю как, но уверена, что за всем этим стоишь ты! В тот рождественский вечер ты сказал, что мог бы уничтожить его, если бы захотел. Я запомнила твои слова! Она повернула к нему заплаканное лицо. О Алекс, как ты мог?
Несмотря на сопротивление, он обнял ее.
Все, что я делаю в жизни, Анна, я делаю ради тебя, ради твоего благополучия! Для тебя, несомненно, лучше, что Питер в Эдинбурге. Не плачь, любовь моя Постарайся забыть. Поверь, так и в самом деле для тебя спокойнее. Сын только причиняет тебе боль. Не старайся с ним помириться. Предоставь ему жить так, как ему нравится. У тебя теперь есть я!
Энн прильнула к нему. Его сильные руки обнимали и, как всегда, успокаивали ее. Раздражение, вызванное его поведением, стало ослабевать. Как ребенок, она провела по глазам тыльной стороной ладони. Алекс достал платок и осторожно вытер ей лицо. Она прислонилась к нему, совершенно опустошенная, без чувств, без желаний.
Да, Алекс. Ты прав. Если он этого хочет, пусть так и будет. У меня больше нет сына! сказала она, сдерживая слезы.
В конце недели Энн не просто пригласила Фей в Гэмпшир, но потребовала, чтобы та приехала.
Ты знала, что Питер собирается продать дом и переехать в Эдинбург? спросила она у дочери еще до того, как та вышла из машины.
Нет, а разве он уехал? довольно равнодушно спросила Фей, снимая чемодан с заднего сиденья и спрыгивая на землю. Позволь, мамочка, проговорила она, так как Энн загородила ей дорогу.
Ах, оставь, Фей! Ведь вы всегда стояли горой друг за друга! Ты не можешь не знать, что с ним происходит!