Их окружили музыканты и стали играть странную, незнакомую Энн музыку, чем-то напоминающую арабские мелодии. Старая сгорбленная женщина продала им цветы. В зале появилась коза и начала переходить от стола к столу, как дрессированная собака. Здесь не чувствовалось никакой обособленности: люди острили и дружно смеялись, шутки так и летали от одного к другому, как на словесном турнире. Кто-то запел к нему присоединился весь зал. Алекс добросовестно все переводил для Энн, она торжественно пообещала, что всерьез займется изучением греческого, чтобы иметь возможность принимать участие в подобном веселье.
Из таверны они вышли ранним утром и пустились в обратный путь по крутым улочкам. На капоте машины спал маленький сторож. Его лицо выразило изумление при виде суммы, которую ему дал Алекс. Ребенок быстро убежал, опасаясь, очевидно, что Алекс ошибся и захочет взять деньги обратно. Это заставило их расхохотаться.
Энн морально подготовилась к опасному возвращению, но машин за это время значительно поубавилось и до дома они доехали с почти нормальной скоростью.
В спальне Энн устало присела на постель и сразу сбросила туфли.
Подожди меня здесь, распорядился Алекс.
А я никуда не собираюсь, сонно ответила она. Он вернулся с большой кожаной шкатулкой.
Это тебе, дорогая жена! День нашей свадьбы прошел ужасно. Может быть, хоть это немного вознаградит тебя!
Энн открыла шкатулку. При виде ее содержимого у нее вырвался восторженный возглас. Шкатулка была доверху наполнена драгоценными украшениями. Сверкающие бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры лежали там вперемешку.
Ах, Алекс, любимый, я чувствую себя герцогиней Виндзорской! засмеялась Энн. Ума не приложу, как можно отблагодарить за подобный подарок! Но я для тебя ничего не приготовила.
А мне ничего и не нужно. У меня есть ты, сказал Алекс, обнимая ее.
Глава 3
Теперь началось ее знакомство с остальной семьей Алекса. На это ушло несколько дней родня у него была очень многочисленная. Энн скоро поняла, что понятие «семья» в этой стране не ограничивается ближайшими родственниками. Двоюродные и троюродные братья и сестры, как и их отпрыски, здесь не менее важны и любимы, чем самые близкие родные. Если гостеприимство, по словам Алекса, является местной религией, то семья в Греции играет роль божества.
Холодный прием, оказанный новобрачным Ариадной, был с лихвой возмещен горячей сердечностью остальных родственников. Алекс и Энн обходили дом за домом, квартиру за квартирой, навещали дядей, теток, кузенов и кузин. В домах старшего поколения их усаживали за резной обеденный стол с обязательной кружевной скатертью, вокруг которого стояли жесткие прямые стулья. Подавались засахаренные фрукты, конфеты, печенье и пирожные, в маленькие рюмки наливались липкие ликеры. В Греции, казалось Энн, никакой разговор невозможен, если на столе нет еды и напитков. Прием был церемонный, мебель не слишком удобная, но трогательное внимание родных подкупало своей искренностью.
В гостях у более молодого поколения родственников они сидели на удобных стульях итальянского производства, за длинными низкими столами, уставленными бутылками с виски и джином. Однако без еды и здесь не обходилось. Энн чувствовала, что хозяева обижаются, если она от чего-нибудь отказывается.
И у пожилых, и у молодых родственников Энн возбуждала беззастенчивое безудержное любопытство. У нее без обиняков спрашивали, сколько она заплатила за свои наряды, с видом знатоков ощупывали ткань ее платьев, выясняли, обесцвечивает ли она волосы, был ли богат ее первый муж и какого она года рождения. У нее с руки снимали браслет, пускали его по кругу и детально обсуждали его возможную стоимость. Женщины доходили до того, что интересовались даже интимными отправлениями ее организма.
Вначале Энн многое принимала за бестактность и не раз бывала шокирована, но постепенно поняла, что в основе этого любопытства лежит стремление оградить ее от неприятностей. Спрашивая о цене любой купленной ею вещи, ее новые родственники хотели убедиться, что ее не надули, у греков это считается просто унизительным. Вопросы о ее здоровье были связаны с желанием узнать, не больна ли она, не нуждается ли во враче. А выражения восхищения, если речь заходила о стоимости принадлежащих ей вещей, были своеобразной формой комплимента.
Энн постоянно сопровождали в ее походах по магазинам. Стоило ей сказать, что она собирается за покупками, как тут же организовывалась целая экспедиция, о которой сообщали по телефону другим кузинам, и те немедленно являлись. Женщины с шумом заполняли тесные магазинчики для избранных на Колонаки. Любое приобретение сразу становилось проблемой, потому что ни одна из участниц экспедиции не соглашалась с мнением другой: каждая считала, что знает лучше всех остальных, как угодить Энн. Возникал крикливый, хотя и добродушный спор. Если одной из кузин приходило в голову пойти в определенный магазин, другие тут же предлагали направиться в противоположную сторону. Вследствие этого походы по магазинам принимали затяжной характер, и Энн часто возвращалась домой с пустыми руками, не желая никого обидеть.