«Дорогие товарищи Крамаренко! писала Н. Сметанина. Как поживает удочеренная вами в 1941 году девочка? Не сомневаюсь, что ей хорошо с вами и вы смогли заменить ей пропавших родителей. После того как я с бригадой учителей временно выехала в одну из областей, освобожденных от немцев, я потеряла всякую связь с Энском. Ваш новый адрес тоже разыскала с большим трудом. Сводки с фронта самые обнадеживающие. Недолго еще гулять врагу по нашим улицам. Скоро, скоро мы встретимся с вами в родном городе и отпразднуем победу. Если вы что-нибудь узнаете о родных вашей девочки, сообщите мне по адресу.С уважением Н. Сметанина».
просит его о помощи. Любой мальчишка в 28-й средней школе от восьмого до десятого класса все отдал бы, чтобы оказаться сейчас на его месте.
Мне срочно нужны деньги, не глядя на него, сказала Нина. Я через недельку отдам. Часы продам и отдам.
Сколько? спросил Володя.
Названная ею сумма была достаточно велика, но у него сразу же возникли кое-какие соображения.
Не позже чем через час!
А через два часа Володя, дав честное комсомольское слово, что он никому ничего не расскажет, помог Нине добраться до их одноклассницы Тани Ветцко, которая жила в пригороде одна, так как родители ее вот уже три года работали в Якутии в геологической экспедиции.
3
А дела ее не блестящи. Говорить я ей этого не собираюсь, у нас, как у врачей, на этот счет есть твердые правила, по крайней мере, до тех пор, пока не исчерпаны все возможности. Но суть дела от этого не меняется. Шутка сказать, найдите ей родителей! Может, они погибли во время войны? Конечно, в самой Москве жертвы были только в первые месяцы войны. Но родители могли погибнуть на фронте. Кстати, насчет Москвы тоже никакой ясности нет. Так, робкие предположения.
Допустим, родители Нины жили в Москве и остались живы. Даже в этом случае найти их нужно из нескольких миллионов человек. А может быть, они не остались в Москве, а уехали куда-нибудь...
Между тем девочка, сидящая передо мной, по-моему, считает, что я сейчас, ну в крайнем случае на этой неделе, возьму ее за руку и отведу в соседний кабинет для встречи с ее папой и мамой. Да, хорошенькая история!
Скажите, пожалуйста, Нина, где вы остановились?
А какое это имеет значение?
Ровным счетом никакого. Но нам же надо знать, где вас при случае искать. И потом мы могли бы помочь.
Спасибо. Я все сделала сама.
Так все-таки, где же?
У подруги.
Я записываю адрес и снова начинаю думать.
Я назвал ее дело сверхзапутанным. Неточное, конечно, определение. Не запутанное оно, а просто нет его, дела, в нашем, милицейском, понимании этого слова.
Ну, раз уж я сказал «милиция», пора представиться. Фамилия моя Николаев, зовут Вячеслав Сергеевич. Да, я милиционер и рассказываю о моем первом, на всю жизнь запомнившемся мне серьезном деле. Мне тогда было двадцать пять лет, я только что заочно закончил юридический факультет университета. В милицию пошел по собственному желанию. Многим это покажется смешным. Ну ладно еще, быть следователем или сотрудником ОБХСС, но по зову сердца работать в паспортном отделе милиции это уж слишком. А я вот работаю именно в паспортном отделе. Преступников ловить мне не приходилось, да, пожалуй, и не придется. Пистолет, правда, у меня есть, но, прямо скажем, без особой на то необходимости.
Зато один человек на свете просто-таки счастлив, что я работаю в паспортном отделе. Этот человек моя мама. Странная у меня мама она всего боится; если я выхожу на улицу без шарфа, значит, я обязательно простужусь, если я опоздал домой на час, со мной что-то стряслось. Но самое удивительное, что в момент действительной опасности моя мама обретает мужество, ведет себя просто геройски. Во время войны, например, она была на фронте и имеет медаль «За отвагу». А вот сын у нее отнюдь не герой. Больше всего мне приходится возиться с документами, со справками и прочими бумажками. Что и говорить, дело не самое интересное, но ведь нужное.
Да, так вот. Полковник милиции Петр Севастьянович Курилов, начальник нашего отдела, поручил мне тогда заняться розыском пропавших родителей Нины Крамаренко.
Имей в виду, сказал он, передавая мне ее заявление, дело это сложное, а главное, тонкое. Я выбрал тебя, будем откровенны, не самого опытного и пока еще не самого умелого сотрудника нашего отдела...
Наверное, в этот момент он посмотрел на мое обиженное лицо, потому что вдруг засмеялся:
Не самого опытного, но
зато деликатного, что ли. Есть у тебя такая симпатичная черта. В этом деле она очень понадобится. Что же касается самой сути, то я навел предварительные справки и больше, чем написано в этом заявлении, ничего, к сожалению, не удалось найти.
Не могу сказать, чтобы я был в восторге от причины, по которой меня выбрал Петр Севастьянович. Но в конце концов, это не главное. Пусть будет деликатность, если ему так нравится. Я взял заявление девочки и попросил разрешения идти к себе.
Вот это заявление:
«Начальнику милицииЗаявлениеТри дня назад я случайно узнала, что в 1941 году меня эвакуировали из Москвы в город Энск. Кажется, мне был тогда год, но это неточно. Насчет Москвы тоже неточно. В Энске меня удочерили врач Василий Степанович Крамаренко и его жена Вера Петровна, которые и дали мне свою фамилию. О том, что они мне не родные, я узнала из давнего письма к ним секретаря райисполкома Н. Сметаниной. Я обратилась в исполком, но мне сказали, что Н. Сметанина уже давно там не работает, и где сейчас находится, и жива ли, они не знают. Вот уже три ночи мне снится моя родная мама, и каждую ночь она разная. Неужели я проживу всю жизнь и никогда не узнаю ее и даже не узнаю, когда мой день рождения и сколько мне лет? Неужели я одна на свете и у меня никого нет?!Помогите мне, пожалуйста, разыскать моих настоящих родителей.
Нина Бесфамильная».