Взошло солнце. Вокруг всё было спокойно. Барбос поскулил, зовя Ибрагима домой, повертелся ещё некоторое время у каменных лав и убежал
Если через час твой хозяин не появится на коне, то всё будет хорошо. А как стемнеет, двинем на Изобильное. А там
на поезд в Кавказскую и, может, в Армавир, пояснил Пашка.
Ибрагим кивал головой. Пашка обнял его за плечи, и они задумались.
Ветер, свободно гулявший по открытой степи, временами врывался в выбоины и трещины каменоломни, свистел и глухо завывал, а потом умолкал. И от этого унылого воя, от одиночества мальчики прижались друг к дружке и вздыхали.
Ибрагим, крутя кинжал в руках, предложил:
Пашка, давай братья с тобой будем.
Пашка обрадовался.
Давай! А как?
Ибрагим острым кончиком кинжала чиркнул себя по пальцу и, поднеся капельку крови к губам Пашки, прошептал:
Лижи, Пашка! Моя кровь твоя кровь!
Пашка лизнул и непонимающе уставился на Ибрагима.
Теперь давай твой палец.
Пашка боязливо отвёл руки назад.
Щ Боюсь я штото!
Совсем малмал царапина. Ибрагим зажал указательный палец Пашки, быстро чиркнул по нему кинжалом, выдавил капельку крови и слизнул. Потом, сложив руки на груди, он торжественно произнёс:
Твоя кровь моя кровь братья!
Пашка машинально повторил за ним те же слова. Потом обхватил его за шею и порусски трижды поцеловал.
Значит, теперь мы с тобой кровные братья?
Ибрагим, сияя большими карими глазами, утвердительно махнул мохнатыми ресницами.
Братья!
Потом мальчики достали бутылку с водой, по куску хлеба и стали обедать.
На станции Изобильное они залезли в одну из теплушек. К вечеру добрались до Кавказской.
Станция была переполнена воинскими эшелонами. По перрону сновали хлопцы с винтовками, в кубанках с красными лентами. Гдето заливалась гармошка и раздавалась пьяная песня. Метались мешочники с чувалами, узлами, бочонками. Тревожно перекликались паровозы, унося эшелоны с бойцами на восток.
Из разговоров окружающих мальчишки узнали, что красные войска оставили Екатеринодар и отходят на восток.
Люди шумели, волновались, ожидая чегото невероятного. Измученные двумя сутками скитаний, беглецы прикорнули в углу, у пустой буфетной стойки, и, привалившись друг к другу, крепко заснули.
Разбудил их отчаянный крик Гудкогото чумазого забулдыги в разорванной матросской тельняшке:
Братишки, спирт погибает! Спасайте, кто может!
Яркое зарево полыхало за окнами вокзала. Горел спиртоводочный завод.
Толкая друг друга, толпа солдат и мешочников ринулась к горящему заводу.
Спирт погибает! Слыхал, Ибрагим? Спасать спирт надо! крикнул Пашка.
Ибрагим передёрнул острыми плечами:
Э, зачем тебе спирт? Кто спирт пьёт, бывает дурной, как ишак
Друзья вышли на перрон как раз в тот момент, когда на первом пути остановилось два состава с украинскими анархистами. Обвешанные пулемётными лентами и гранатами, в матросских тельняшках и в самых причудливых костюмах, анархисты с криком выскочили из вагонов и тоже ринулись к заводу. Крик, ругань, выстрелы совсем ошеломили ребят. Пашку ктото крепко схватил сзади за сумку и потащил к вагону. Ибрагим не отставал от него. Пашка плаксиво скулил:
Ну чего, чего пристал? Мы побирушки. То лира у меня в мешке Видишь, ручка торчит
Хахаха! захохотал тащивший его дюжий парень. Иди, иди! Братишки, лирника нашёл!
Пашку и Ибрагима втолкнули в вагон.
А ну доставай свою музыку! Играй!
Пашка сверкнул маленькими острыми глазками, приладил лиру и быстро стал вертеть ручку. И когда незатейливый инструмент зазвенел и зашипел, Пашка бойко запел плясовую:
Трунды баба, трунды дед
Подвыпившие анархисты пустились в пляс. Пашка играл и пел до пота. Потом ребят накормили и строго-настрого запретили выходить из вагона. Когда Пашка освоился, он спросил одного, на вид самого добродушного анархиста, не знает ли он, где находится фронт красных и как туда попасть.
А мы тоже красные, прохрипел анархист, вернее, темновишнёвые! Записывайтесь к нам, хлопцы, не прошибёте!
Да мы богатые! захохотал длинный, как жердь, парень в драных шароварах и новеньком английском френче. Вон какие богатые подбираем по пути всё, что плохо лежит!
Поезд, набирая скорость, мчался по кубанской степи, минуя станции и полустанки.
Даа! Скоро будет Армавир. А в Армавире Советы для нас берегут два вагона золотой казны. Вот тут-то мы поживимся! прогудел ктото.
Пашка поманил Ибрагима в дальний угол вагона и прошептал:
Понял, братан, к кому мы попали? К ворамразбойникам! Надо смываться!
Ибрагим кивнул головой.
Не доезжая до какойто станции, поезд резко затормозил: семафор был закрыт. В вагонах поднялся невообразимый шум. Анархисты кричали, ругались, бряцали оружием. Потом, стреляя в воздух,
они посыпались из вагонов и помчались к станции.
Пашка подхватил свою сумку с лирой и прошептал Ибрагиму:
Пошли!
Он прыгнул вниз и покатился кувырком в глубокий кювет. Ибрагим скатился за ним.
Выбравшись из зарослей колючего кустарника, они бросились в придорожный лесок.
Фу! Кажись, выбрались! обрадовался Пашка.
Поезд с анархистами подтягивался к станции, где грохотала перестрелка и взрывались гранаты.