Мишка рукавом потрёпанной черкески вытирал глаза. У него все лицо было в болячках: обморозился на днях на перевале.
Что с рожейто твоей? спросил Митрий.
Михаил объяснил. И рассмеялся:
Чудно! Внизу весна, турецкие бабы босые землю мотыгами ковыряют, а вверху метель свету божьего не видать. Ночь проплутали в тылу у турок, а как погода улеглась да на солнце засверкал снег, поверишь, все зараз поослепли. У подъесаула очки чёрные ему ничего. Кричит на нас: «Чего тыкаетесь, как слепые щенки!» А мы хватаемся друг за друга, падаем. А турки по нас жарят!
И, прервав свой рассказ, умолк, нахмурился.
Митрий спросил:
Ты чего?
Мишка вздохнул:
Краю войны не предвидится. А на днях повстречал одного знакомого из дивизии. Знаешь, с какой?
Митька пожал плечами.
С солдатом тридцать девятой дивизии. Их за неспокойство в тыл отправляют.
Так это ж солдаты, а не казаки.
Тото оно и есть, что солдаты! А говорил я с нашим Архипкойбатраком. Помнишь, у Ковалевых работал? Он, знаешь, в унтеры произведён. Медаль за отличие имеет.
Митька отвёл взгляд и задумчиво спросил:
Значит, говоришь, с фронта их отозвали? Турок нажимает, а их, значит, в тыл шлют?
Даа! За неспокойство. Они от наступления отказались,. Архип прямо мне сказал, что царя уже нету, что буржуи власть захватили, что войну пора окончить и по домам двигать.
У Митьки потемнело лицо:
Это как получается по домам? Царя нет, так отечество осталось. Ты думаешь, если фронт бросить, так турок на Кубань не нагрянет?
Мишка пожал плечами:
А черт его знает, где измена, а где правое дело. Сейчас такое заварилось! Турки небось и сами измотались. А вообще, Митро, по правде говоря, многое от нас начальство скрывает. Вон толкуют, что на германском фронте уже нет войны и фронтовики домой вертаются, а нас тут держат. Архип сказал мне, что на днях будет замирение, хоть наше начальство вместе с Временным правительством. Кричат, что войну нужно вести до победного конца. Ну и пусть это Временное и воюет, а нам и вправду домой пора. На что нам сдались эти горы турецкие?
Временное задумчиво произнёс Митька. Значит, из устава одно звено выпало. Теперь если спросят, за кого воюем? И сам себе ответил: За Временное правительство, веру и отечесттво. Ха!
И оба казака рассмеялись: нескладно получалось!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Целую неделю они обивали пороги у атамана Кубанской области Филимонова, И наконец были приняты. Филимонов хмуро выслушал их и дал наказ: не поступаться казачьими правами, держаться старого правления, не уступать комитетчикам .
Поднимайте казачество против бунтарейиногородних, особенно богатое казачество! посоветовал областной атаман.
Так ведь казакито на фронте все, ваше высокоблагородие! пояснил Колесников. А шпана всякая, хамселы вшивые с фронта сбежали и воду в станице мутят
Филимонов насупил брови.
Одно требуется от вас сейчас, господа: не дать сесть себе на шею разному сброду вроде комитетчиков. Самое главное не нужно терять голову. Господь даст, утихнет пожар восстаний и бунтов, и согласится взять в свои руки державу великий князь Михаил. Помните: иногородним казачьей земли ни пяди! Мой приказ довести до каждого казака И атаман иронически подчеркнул: Граждан свободной России. Думаю, что вы меня, господа, поняли?
Приказ о запрещении безземельным крестьянам самовольно запахивать землю помещиков был тут же вручён атаману Колесникову.
Евсей грустно вздохнул, вспомнив станичные дела.
«С казацкой голытьбой справиться не трудно, думал атаман, возвращаясь в станицу. Она издавна привыкла: земля наделяется только на совершеннолетних мужчин, девки и бабы земельными наделами с исстари не пользовались. А вот что будем делать с иногородними? Ведь только взрослых хамселов мужского пола около пяти тысяч в станице».
Вернувшись, атаман на общем сходе объявил приказ атамана Кубанской области о принятии суровых мер наказания против виновников самовольного захвата земли иногородними и малоземельными казаками. В приказе гвворилось, что земли, принадлежащие станице, остаются в прежнем пользовании и что до особого решения Учредительного собрания атаман и участковые начальники обязаны пресекать самовольство по старым казачьим законам.
Но не прошло и трёх дней, как станичный земельный комитет вынес своё решение. В этом решении говорилось:
«Принимая во внимание призыв Временного правительства об увеличении посевной площади и руководствуясь инструкцией
земельных комитетов, постановляем: церковные и казённые земли, находящиеся под арендой у Шкурниковых, а также земли, принадлежащие казачьему дворянину Федорову, как эксплуатируемые наёмным трудом, выделить для неимущих и малоземельных жителей станицы в количестве пяти тысяч десятин и разделить эту землю подворно в количестве, какое хозяин сможет обработать с членами своего семейства, не нарушая условий: распашки двух третей надела, а третью часть оставляя под толоку».